— Помогать тебе? — предположил он, стараясь выглядеть циничным.
«Помогать мне не обделаться», — так теперь понимает Ларедо. Его взгляд прикован к точным, хирургическим движениям девушки: маска, оружие, снаряжение. Такая эффективная и такая молчаливая. В кармане его пиджака вибрирует мобильник. Звонят эксперты из Ферруэлы.
— Сеньор, мы нашли кое-что возле лагеря, вам будет интересно взглянуть.
Де Сото и девушка без лишних слов уже поднимаются наверх.
«Наконец-то специальная группа», — облегченно вздыхает Ларедо, отвечая звонящему.
Что бы ни ждало там, наверху, они разберутся без него.
Кармела возвращается в свою квартиру в университетском городке; на автоответчике ее ждут два сообщения. Директор школы, где она преподает биологию, собирает учителей, чтобы обсудить новый учебный год. А затем, после пиканья, обозначающего переход к ее личному роману, появляется воплощенная в слова улыбка Борхи Янеса.
«Кармель, Кармель, Кармель… Ты не отвечаешь по мобильнику, и я не знаю, слушаешь ли ты мои сообщения… Я один, думаю о тебе за стойкой бара… Теперь у меня вошло в привычку спускаться в бар, пить, смотреть телик и думать о моей крошке — ты представляешь? Я уверен, мы могли бы все исправить, если бы ты мне позвонила… или разрешила с тобой поговорить… Я знаю, чего ты хочешь… Я знаю…»
Терпение у Кармелы короче, чем запись на пленке. Она стирает оба сообщения и оставляет себе напоминалку: «Позвонить в школу». Включает компьютер в гостиной, идет в ванную, включает душ, регулирует воду, идет раздеваться в спальню. Горячая вода на ее коже — как понимающее и ласковое живое существо. Кармела проводит намыленными руками по лицу, по грудям, по животу, думая о Манделе и о разговоре с Энрике Рекеной; самое главное — это перестать думать о Борхе.
Я знаю, чего ты хочешь.
Но нет, она хочет не этого. Или, по крайней мере, не признаёт. Она хочет чего-то похожего на Борху, но не его. Рука ее скользит вниз по животу вместе с водой. Через полминуты дыхание ее становится прерывистым, она подгибает колени, упирается в кафельную плитку, а горячая вода льет ей на спину. Пока Кармела ласкает себя, приближая маленькую вспышку, она снова слышит, как звонит телефон. Девушка, не торопясь, завершает свои дела, накидывает халат, причесывает влажные волосы и босиком проходит в гостиную.
За окном пока еще светло. Чувствуется, что лето уже позади, и температура, как говорил Дино, для начала сентября холодновата. Кармела проверяет, кто ей звонил, и сразу, не слушая, стирает очередное сообщение от Борхи.
Волна наслаждения от недолгой мастурбации позволила девушке расслабиться, но порой эти занятия оставляют тревожные мысли: она как будто страдает тем же недугом, что и Борха. Она действительно одинока, но ее одиночество не ведет ее в бар на углу, к выпивке и телевизору, а заставляет подниматься в обсерваторию и в муках дописывать работу о поведении животных в неволе. Борха ведь тоже зоолог, как и она, но он отказался от попыток найти работу по специальности и теперь работает торговым представителем фармацевтической компании.
Кармела включает телевизор, заходит на свою маленькую кухню, готовит кофе и охлаждает напиток холодным молоком. Потом она возвращается в гостиную с работающим без звука телевизором и открывает на компьютере «Гугл».
Пока грузятся нужные ей страницы, Кармела слушает телевизор соседа, включенный, вероятно, на том же новостном канале. Морская трагедия в бухте Манки-Миа, Австралия. В Лондоне пущены в ход войска. Четверное самоубийство семьи в горах.
Кармела не обращает внимания. Мысли ее вертятся вокруг одного слова.
«Кроатоан».
На закате своей жизни, перед самоубийством, Карлос Мандель перестал быть тем Карлосом Манделем, которого знала Кармела. И все-таки девушке слишком хорошо известно, что не следует отмахиваться ни от одного из его указаний.
Мандель был человеком, перед которым Кармела слепо преклонялась в те времена, когда она еще мечтала о карьере этолога, прежде чем начала преклоняться перед Борхой. Прошло целых пятнадцать лет с того дня, когда она впервые увидела это светило этологической науки. В девятнадцать лет Кармела была еще более застенчивой, чем теперь, ей потребовалось два дня, чтобы собраться с духом и попросить у Манделя совета — как собирать библиографию помимо тех ссылок, которые предлагает интернет. А Мандель неожиданно пригласил студентку в свою квартиру в Монклоа, чтобы она порылась в его библиотеке. Кармела приходила несколько раз, потом прикрепилась к кафедре Манделя, затем защитила магистерскую диссертацию под его руководством. Неофициальная легенда, в которую продолжает верить доже Борха, гласит, что она спала с Манделем. Это неправда, но Кармела не хотела разубеждать Борху: пусть помучается. А выглядело все вполне правдоподобно: Мандель не раз укладывал в свою постель учениц… и учеников. О бисексуальности Манделя было известно; менее известно было о его пристрастии к жестоким оргиям, о его связи с группировкой неонациста Логана.
Все это дело прошлое, но Кармела точно не намерена игнорировать послания от Манделя, какими бы нелепыми и посмертными они ни являлись.
«Кроатоан». Вот это письмо, на ее старом электронном адресе. Черные буквы шрифта Arial на красном фоне, как крик, как предупреждение. «От кого: Карлос Мандель». В параметрах сообщения указано, что кто-то запрограммировал его отправку на сегодня, на конкретное время, получатели выбраны по списку.
Кармела набирает простой ответ и пересылает отправителю. Сразу же приходит оповещение: «Сообщение не может быть доставлено. Получателя с таким адресом не существует». Выходит, этот призрак не принимает ответов. Мандель мертв, а покойные не получают писем от живых, хотя противоположный случай имел место. Страницы из «Гугла» успели загрузиться. По запросу «Кроатоан Карлос Мандель» найдено четыреста с чем-то результатов, но ни один из них при беглом просмотре не связан с высказываниями или областью интересов этолога Манделя. Открываются книги, отрывки из телепередач и цитаты с использованием слов «Кроатоан» и «Карлос», а иногда еще и «Мандель». Но когда Кармела уточняет свой поиск: «три слова по порядку», — результатов нет.
А вот по запросу на одно слово «Кроатоан» информации много. Как и говорил Энрике, эта надпись в 1590 году была обнаружена на коре дерева на острове Роанок близ поселка колонистов с таким же названием. Сейчас это территория Северной Каролины, там жили англичане, это было время колонизации Америки и англо-испанской войны. Поселенцы Роанока, по-видимому, не слишком ладили со своими индейскими соседями. Губернатор колонии, некий Джон Уайт, вернулся в Англию, чтобы просить помощи и ресурсов для новой территории, однако ему пришлось задержаться в метрополии из-за угрозы испанской Армады, готовой двинуть свои корабли на Англию. Вернувшись на Роанок два года спустя, Уайт не обнаружил никаких следов, а ведь колонистов было больше ста двадцати человек.
Нападение индейцев? Возможно, но никаких следов борьбы не найдено. Как будто весь поселок разом порешил сняться с места, при этом не забрав никаких вещей.
