Вообще, в Советском Союзе идеология постоянно мешала экономике. Наш промышленный отдел в обкоме партии стоял особняком. Мы занимались реальным производством и обеспечением населения необходимыми товарами. Количество работников, принятых в партию, школа молодого коммуниста, стенды с портретами членов Политбюро – все это нас не касалось. Но ведь существовал еще идеологический отдел. Вот они только этим и жили. Ну и как потом выяснилось, проиграли вчистую идеологическую борьбу. Скажем, зачем выполнять государственный пятилетний план за четыре года? Он же как-то увязан с потреблением должен быть. Для чего каждый год нужно было на 25 процентов перевыполнять план? Он изначально, что ли, занижен? Кто-то навыпускал сверх плана рельсов на десятки километров, а шпал нету, и что?
Политика удовлетворения минимальных, жизненно необходимых запросов не соответствовала уже растущим потребностям. Людей раздражало, что в космос летаем, пятилетки выполняем, а хороших лыж, простейшего видеомагнитофона или копченой колбасы не купить.
Власти СССР недооценивали роль внутреннего потребительского рынка как двигателя экономики. Потенциал покупательского спроса был очень велик, но не было правильной политики его удовлетворения. Не случайно в 90-е годы, когда власти новой России откроют границы и к нам хлынет поток заграничных товаров, иностранные фирмы будут получать колоссальные прибыли. Даже несмотря на то, что платежеспособность бывших советских людей к тому времени уже сильно упадет.
Зато власти СССР переоценивали роль внешних связей. Огромные средства тратились на финансирование дружественных правящих режимов по всему миру, на поддержку коммунистических партий и левых движений за рубежом.
Ну казалось бы, чего сложного наладить в Советском Союзе выпуск жевательной резинки и джинсов? Но нет. На это был наложен запрет. Идеологические работники почему-то считали их буржуазными символами. В результате они стали едва ли не инструментами борьбы против советской власти. Сегодня, когда жевательная резинка продается в любом магазине, по моим наблюдениям народ явно к ней охладел. А в 1970-е годы она была вожделенной мечтой молодежи. В 1975-м, после хоккейного матча между юниорскими сборными СССР и Канады, канадцы стали по дороге в автобус разбрасывать пластинки жвачки. В результате набежала такая толпа, что в давке погиб 21 человек.
К заморским штучкам тянулись. Банку «Кока-колы», привезенную туристами из-за границы, распивали вдесятером, чтоб попробовать этот «чудо-напиток». Первые поставки бананов тоже производили фурор.
Джинсы стоили тогда у спекулянтов в Гостином Дворе под 200 рублей – полторы зарплаты среднего советского труженика. Мы с ребятами в нашем отделе не понимали, почему власти СССР не могут снять эту проблему. Доллар к рублю по официальному курсу стоил тогда 63 копейки. В Финляндии оптом джинсы продавались за 8–9 долларов, или в переводе на наши деньги – за 7 рублей. Что мешало закупить большие партии этих джинсов и завалить ими все универмаги страны по цене, скажем, 65 рублей? В этом случае окупились бы все транспортные расходы, государство еще извлекло бы из этой операции прибыль, а главное, джинсы перестали бы быть идеологическим оружием против СССР.
Новый правящий класс
Идеологическими перекосами были созданы перекосы экономические. Растущий спрос и недостаточное предложение позволяли узким группам населения паразитировать на этой проблеме, извлекать из нее прибыль. Это были работники торговли, цеховики, фарцовщики, спекулянты – будущая экономическая элита новой буржуазной России. Директора магазинов не только пользовались дефицитом, но и искусственно его создавали, придерживая какие-то товары, а потом через сеть спекулянтов реализовывали из-под полы. В конце 1980-х годов у людей, сидевших на нелегальных потоках, скопились огромные деньги, которые было некуда деть. За границу путешествовать не поедешь, жилье там не купишь, потому что иностранная валюта была под запретом. Иномарку (да и отечественную машину без очереди) не приобретешь. Большой дом за городом не построишь, так как действовало ограничение по этажности. Максимум – трехкомнатную кооперативную квартиру, да и то если число членов семьи позволяет на нее претендовать. В южных республиках СССР с этим было попроще. Но они наших теневых богачей к себе не пускали. Да и наши туда не ехали. Но в целом проблема была повсеместной: денег – много, а тратить их некуда. Бомба должна была рвануть, и она рванула.
Советский Союз стал не нужен разбогатевшим товарищам. Причем в их число надо включить и представителей политической элиты страны. Не случайно на ключевых постах в руководстве обновленной России, во главе банков и крупных компаний оказались дети и родственники представителей высокопоставленных партийных работников. Образовался симбиоз между партийной номенклатурой и китами теневой экономики.
Руководство государством лично я всегда сравниваю с выпасом стада. Задача пастухов – обеспечить безопасность коров и предоставить им место для прокорма, чтобы они, наевшись травы, дали потом хорошее молоко. Но если представить себе, что пастухи вдруг решили присвоить лучших коров, распустить собак, охранявших стадо, то мы бы увидели нечто похожее на то, что случилось с Советским Союзом. Горстка обладателей самых жирных и дойных коров зажила бы припеваючи, а остальные коровы разбрелись по лесу, заблудились, начали бодаться друг с другом, переломали ноги в буреломах, перепачкались в грязи, стали добычей хищников.
Перестройка в СССР, начатая Горбачевым и продолженная Ельциным, породила в советском народе разброд и шатания, разобщила людей, сделала их добычей многочисленных аферистов и проходимцев, погрузила в чернуху, отравила мозги. Многие умерли преждевременной смертью. Но при этом появился класс супербогатых. Бывших фарцовщиков, спекулянтов, цеховиков, торгашей, партийных и комсомольских работников. Не сомневаюсь, что перестройку в Советском Союзе организовали экономические рвачи, причем действовали они не спонтанно, а по продуманному плану, который претворялся в жизнь последовательно, шаг за шагом. И еда была одним из ключевых элементов их плана. Постараюсь описать эти шаги.
Глава 9
План ликвидации страны
«Сухой закон»
Когда в 1985 году Горбачев его объявил, мы сразу лишились 30 процентов бюджета. После введения талонов на водку мой хороший знакомый, партийный работник с большим стажем, сразу сказал: «Все! Конец советской власти».
Пищевой спирт был одним из паровозов экономики Советского Союза. Его делали из картофеля, зерна, свеклы. Себестоимость низкая, где-то на уровне 50 копеек за литр, а водка в розничной сети стоила около 5 рублей за литр (наши алкаши шутили, что это они обеспечивают полеты в космос, а как бросят пить, то и летать будет не на что). Благодаря «сухому закону» водочные короли развернули нелегальную сеть продаж, коррумпировали чиновников. Стала расцветать теневая экономика, спирт превратился в валюту, появился фальсификат. Водку делали даже в гаражах. Например, под Ленинградом, в городе Ломоносове, была фабрика (потом она сгорела), на которой все производство состояло из бака со спиртом, водопроводной воды и шланга. Этикетки-«бескозырки» на водку руками накручивали. Сгубили виноградники, позакрывали тысячи магазинов. Те, кто и не пил, отоваривали эти талоны, потом или продавали с рук водку знакомым, или сами принимались пить. А еще этот закон послужил началом всякого рода подстав. Письма и звонки о выпивших руководителях валом повалили, а по ним дела персональные, увольнения. Самой громкой в нашем городе стала отставка первого секретаря Кировского райкома КПСС Жданова. Он поехал в Москву по делам и встретился там с бывшим руководителем Ленинграда, членом ЦК КПСС Григорием Романовым (его незадолго до этого сняли со всех постов). Выпили у того на даче. Но кто-то об этом настучал, и по возварщении Жданова в Ленинград начались разбирательства. Он претендовал на должность секретаря обкома КПСС, но его отправили в Госприемку. И подобных историй случалось немало. За посещение ресторана можно было легко с партбилетом расстаться.
