— Тогда этой программы еще не было. Поэтому ее и разработали.
— А вы уверены в том, что она работает? Мы же с вами говорим о русских. Возможно, они уже вмешивались в какие-нибудь местные выборы, а сейчас просто делают вид, что хотят украсть программу, чтобы мы поверили, что они ее очень боятся.
Фишер помотала головой:
— Нет. Мы знаем, что «Часовой» работает. Программа уже предотвратила двенадцать попыток проникновения в шести штатах. Вдобавок у нас есть информатор, который подтвердил, что русские не верят в то, что смогут взломать эту программу. Но они не очень беспокоятся, ведь у них реально действует агент с целью выкрасть ее. Паника началась, потому что где-то здесь всплыла информация, которая может привести к его разоблачению.
— Я слышал, что городские архивы сгорели.
— Да, это так. И сожгли их русские. Они же стоят и за вирусной атакой, которая стоила Резерфорду работы. По-видимому, они хотели парализовать и новый цифровой архив еще до того, как он перейдет в онлайн-формат.
— Городские власти собираются заплатить за то, что он будет разблокирован. Он ведь был застрахован. Почему нельзя подождать, когда он будет работать, и прошерстить его вдоль и поперек?
— Городские власти, может, и заплатят, но этот архив никогда не увидит свет, это я вам гарантирую. Разве что часть его. Но не та часть, которая нам нужна.
— Резерфорд догадался, что программа, которую он разработал, могла зафиксировать идентичность того, кто предпринял вирусную атаку. Он думает, что именно это им от него было нужно.
— Этого не может быть. Нам точно известно, что это были русские. И русские знают, что мы это знаем. И они хотят, чтобы мы это знали, честное слово. Каждой удачной атакой они как бы показывают нам кукиш.
— Вчера в здании суда я разговаривал с одним человеком. Он сказал, что служит агентом национальной безопасности. В секторе защиты инфраструктуры. И выдвинул предположение о том, что Резерфорд вступил в сговор с теми, кто предпринял атаку.
— Это агент Уоллуорк? Он мой коллега. Простите его за эту хитрость. Мы надеялись, что Резерфорд как-нибудь проговорится, что это за штука. Или где она находится. Нет. Их пугает все, что может разоблачить их агента. Это однозначно.
— В таком случае что вы знаете о человеке по имени Генри Клостерманн?
— Который живет в так называемом Шпионском доме? Только не вздумайте ходить туда. Это настолько очевидное совпадение… хотя мы все равно проверили. Чудаки, которые жили там в пятидесятые годы, не были агентами КГБ. Просто бестолковые граждане, разбалтывающие секреты своим друзьям… то есть тем, которых считали друзьями. Да, когда они работали в Лос-Аламосе, то натворили дел, но за все время, пока жили здесь, ничего такого не было. Через пару лет они куда-то перекочевали, а скоро совсем сбежали — почувствовали, что петля затягивается. Сейчас они уже оба умерли. Они никогда не были женаты. Незаконнорожденных отпрысков у них не было. Двоюродных родственников тоже. Да и о более дальних нам ничего не известно. Они не были членами каких-либо партий или объединений, где кто-нибудь захотел бы продолжить их работу.
— То есть ничего, кроме общего адреса, с Клостерманном их не связывало?
— Нет. Ничего. А в чем дело?
— Сегодня утром я у него побывал. Мне показалось, что он ищет то же самое, что и вы.
— Вам известно, что это за штука?
— Возможно. Компьютерное устройство. Сервер называется. В нем хранится предварительная копия части городского архива.
— Господи… Почему вы раньше ничего не сказали?
— Потому что раньше не знал ни про агента, ни про программу «Часовой». Клостерманн сказал, что ему сервер нужен совсем по другой причине.
— Какой?
— Ему нужна информация, связанная с его проектом разработки фамильного древа, так он мне заявил. Хотя прозвучало это не вполне убедительно. Мне показалось, что он пытается что-то утаить.
— Откуда он знает про этот сервер?
— Он рассказал о том, что нанял Тони Гарзу, журналистку, которую вскоре убили, чтоб она поискала какие-то документы, касающиеся права собственности на его дом, начиная с того момента, как его отец попал в нашу страну. А Тони обнаружила, что, когда городской архив стали переводить в цифру, использовали именно этот сервер. Потом оказалось, что у него не хватает объема, и они перешли на более емкий, а Резерфорд, как менеджер информационных технологий, прежний сервер забрал, чтоб иметь про запас и использовать, если понадобится.
— А когда Гарза начала работать у Клостерманна?
— Я точно не знаю.
— Но до того, как сгорели архивы?
— Да. Начала свои поиски еще с бумажных документов, потом собиралась воспользоваться материалами архива онлайн, потом, после вирусной атаки, как бы от отчаяния, связалась с Резерфордом, надеясь, что сервер все еще у него.
— Кажется, все в конце концов начинает обретать какой-то смысл. Должно быть, она в документах что-то нарыла. Поняла, насколько это важно, и пыталась кому-то сообщить. Или просто обмолвилась об этом не тому человеку, не понимая, насколько это важно.
— Или русские везде понаставили что-то вроде ловушек. Если кто-то подойдет слишком близко к тому, что они хотят скрыть от чужих глаз, если возникнет опасность, что кто-то на это наткнется, ловушки сработают и сразу дадут им об этом знать. Эти русские не такие уж все безбашенные. Они понимают, что документ, затерявшийся в пыльном старом архиве среди… тысяч или даже миллионов других бумажек, привлечет к себе меньше внимания, чем пожар.
— Так или иначе, Резерфорд должен сдать этот сервер. Еще вчера должен был.
— Вполне логичное требование. Но это невозможно.
— Почему?
— Резерфорд не знает, где сервер сейчас находится.
Фишер повернулась к стене и шлепнула по ней ладонью:
— Черт побери. Вы в этом уверены?
— Он уже пытался найти и забрать его, — кивнул Ричер.
— А как Клостерманн объясняет то, что из-за этого его проекта был убит человек?
— Он утверждает, что Гарза работала не только у него. Говорит, у нее в разработке было много проектов. В ее смерти обвиняет каких-то отморозков из Нэшвилла, у которых она что-то вынюхивала.
— Но вы ему не поверили.
— Я не утверждаю, что это он ее убил. И не утверждаю, что он работает на русских. Но всегда вижу, когда человек что-то недоговаривает.
— Скажу своим людям, пусть еще раз к нему приглядятся. Отдельные ячейки организации так изолированы одна от другой, что можно состоять в браке и не знать, что твой муж или жена — местный русский агент.
— Понимаю.
— А что Резерфорд? Говорите, не знает, где находится сервер? Уверены, что он говорит правду?
