— Ричер! — воскликнула Сара, опустила оружие и поспешила к нему навстречу. — Где вы были? Я места себе не находила. Звонила, звонила, но вы не брали трубку.
— Долго рассказывать. Произошли очень серьезные события. Все расскажу позже, а сейчас мне нужна ваша помощь.
Он достал из кармана мобильник, полученный им от Фишер.
— Здесь есть один снимок. Снимок документа. Из сервера, который я отдал русским. Фишер считает, что это тот самый документ, по которому можно вычислить их шпиона. Она хочет, чтобы я отослал его Уоллуорку.
— Легко. Давайте мобильник. Сейчас все сделаю.
— Нет. Мне кажется, здесь что-то не так. Думаю, Фишер подставили.
— Почему?
— Несколько причин. Начнем с букета цветов. Эдельвейсов Клостерманна. Когда мы с Расти были у него в доме, я их там не видел. На следующий день они появились. Когда он встречался с нацистами. Случайно?
— Вовсе не обязательно. Найдется много причин для того, чтобы цветы не стояли обязательно каждый день.
— Потом еще деньги. Зачем платить за сервер пятнадцать тысяч долларов, когда Клостерманн вполне мог подождать недельку, когда будет выплачен выкуп и цифровой архив снова откроют? Так делают все нормальные люди. И зачем платить Тони Гарзе, чтобы она отправилась искать сервер как раз тогда, когда случилась вирусная атака? Будто он знал, что архив разблокирован не будет.
— По словам агента Фишер, он разблокирован не будет.
— Вот и я о том же. Откуда Клостерманн мог об этом знать? Об этом знают только русские, поскольку атака — их рук дело.
— Но Клостерманн состоит в нацистской организации. Вы же их видели. Видели их татуировки. Они организуют сборище. Это вам не шутки.
— Да, организация серьезная. И сборище — дело серьезное. Но это не значит, что Клостерманн на самом деле таков. Нацики уверены в том, что он — один из них. Но это ничего не доказывает. Они же тупые как дрова. Клостерманн с таким же успехом может быть русским. Смута и разделение. В этом суть их стратегии. Активно поддерживать соперничающие группировки и настраивать их друг против друга. Порождать ненависть и стремление к насилию.
— Но если Клостерманн русский, почему группу Фишер не вывели из игры, когда он получил сервер?
— Самое предпочтительное объяснение таково. Когда я сказал, что это оригинал, они мне не поверили. И ждали, не появятся ли на свет другие копии. Чтобы уничтожить все.
— Резонно. А наименее предпочтительное?
— В двух словах, после ресторана я оказался в мотеле, где остановились русские. У них там была специалистка по компьютерам, готовая приступить к делу. Она сразу обратила внимание на этот файл. Хотя люди из ФБР искали его… сколько? Почти двое суток.
— Она знала, что ищет. А люди из ФБР нет.
— Возможно. Но эта специалистка фактически дала понять Фишер, что нашла его. И нарочно вышла из комнаты, так что сделать копию было очень легко. А что касается моего побега, я просто вышел оттуда, и все. Это как раз меня и беспокоит. Группу Фишер оставили на месте не просто так, а чтобы она смогла увидеть документ.
— Они все это подстроили? Но зачем?
— Чтобы направить ФБР по ложному следу. Чтобы обезопасить своего агента, создав второй, одноразовый объект, агента, который примет удар на себя.
— Вы понимаете, что это значит. Им известно, что Фишер крот. Они ею просто манипулируют. Послушайте, Ричер, в ФБР должны понимать, что ее надо вывести из игры.
— Если я прав, да, надо. Но мы должны в этом твердо убедиться. Можно посмотреть, есть ли на нашем сервере документ, который нашла Фишер? Если его нет, мы будем знать, что это фальшивка. А если есть, нужно сравнить обе версии.
— Теоретически, да. Но там же тысячи документов. Понадобится несколько недель, чтобы найти нужный. Надо как-то сузить круг поиска.
— Как, например?
— Может быть, искать по названию файла.
— А где мы его возьмем?
— Возможно, он есть в самом верху страницы. В виде наименования. Дайте-ка мне мобильник.
Сара посмотрела на экран и помотала головой.
— Слишком маленькое изображение. И мобильник слишком простенький, нет электронной почты. Сейчас наберу текст с фотографии на свой мобильник и пошлю на компьютер.
Сара нажала на несколько клавиш в мобильнике Фишер, несколько в своем, потом они прошли в смежную комнату. В ней обнаружили стоящего возле кровати Резерфорда. Расти был бледен. Волосы спутаны. Но он стоял, а это уже можно было считать прогрессом.
— Что происходит? — спросил Резерфорд.
Ричер ввел его в курс дела, а Сара тем временем пробудила компьютер и открыла письмо, которое послала самой себе. На экране возникло изображение экрана другого компьютера, а на нем документ. Изображение было не совсем четким, и бумага, похоже, была светло-зеленого цвета. По центру виднелось нечто вроде водяных знаков. По краю в виде рамки шел черный греческий орнамент. Шапки с названием и адресом организации, текстовые вставки и памятки тоже были напечатаны черным. Как и штемпель со словом МАКЕТ. Потом в 1949 году кто-то заполнил необходимые графы от руки, гладкой прописью, ярко-синими чернилами. Был указан знакомый адрес. И имена трех владельцев. Артур Клих и Камил Клих, два брата-шпиона. А также Кристиан Клих, должно быть, третий брат. Чья личность держалась в секрете. Который, как считала Фишер, является связующим звеном со шпионом из Ок-Риджа.
— Посмотрите сюда, — сказала Сара.
Она показала на строчку белого шрифта на синем фоне в самом верху страницы. Там было написано: Scan00001968.jpg.
— Вот что нам надо.
Сара постучала по клавиатуре, нажала на трекпад, появилась рамочка, и она ввела туда название файла. Нажала на клавишу «enter», и через секунду на экране возникла такая же страница с документом, но гораздо более отчетливым.
— Погодите-ка, — сказала Сара.
Она указала на то место в документе, где были указаны имена владельцев. Похоже, почерк был тот же самый. И цвет чернил тот же самый. И имен было тоже три. Артур Клих. Камил Клих. И Наталия Матусак.
— Есть разница? А кто такая Наталия Матусак?
— Наталия Матусак — мать Генри Клостерманна, — сказал Ричер. — Генрих Клостерманн был ее вторым мужем. Ставлю десять центов против доллара, что девичья фамилия ее Клих. Третий агент не был еще одним их братом. Это была сестра Артура и Камила.
— Этот документ — черновик. Оригинал уничтожен, чтобы никто не узнал о существовании Наталии. Они так считали, что уничтожен. Но вот перед нами подлинник. А тот, который видела Фишер, был изменен.
— Как они могли это сделать? — спросил Резерфорд. — Ведь сервер был всегда у вас на глазах. Если не считать, когда он лежал в багажнике.
— Скорей всего, они сделали копию документа с сервера, который мы продали Клостерманну. И у них была куча времени, чтобы его подправить. А когда Фишер привязывала меня к стулу, их специалистка загрузила его. Потом сделала так, чтобы Фишер его заметила, зная, что та передаст файл в ФБР. И связи с Клостерманном они не заметят. А также сделают ложный вывод о личности шпиона из Ок-Риджа.
