Как остатки ни сладки,
Прекращайтесь, осадки!
Град тут же прекратился, и Мэт увидел, что двое джиннов лежат, тяжело дыша, рядом с двумя небольшими кучками безнадежно погасших углей.
Балкис испуганно вскрикнула и бросилась к Лакшми. Мэт последовал ее примеру и метнулся к Марудину. Схватив джинна за руку, он инстинктивно пощупал пульс, но тут же поймал себя на мысли о том, а есть ли вообще у джиннов кровь. Так это было или нет, но пульс у Марудина прощупывался и был ровным и сильным. Мэт поднес руку к ноздрям джинна и убедился в том, что тот дышит. Поспешно осмотрев Марудина с головы до ног, Мэт с радостью обнаружил, что никаких сильных травм тот не получил. Красноватые пятна на коже бледнели на глазах и исчезали.
— У Лакшми нет никаких ран, — сообщила Балкис и встревоженно добавила:
— Но она спит и не просыпается.
— Видимо, поединок отнял у них слишком много сил, — заключил Мэт и, задумавшись, добавил:
— Я хотел сказать — энергии. Да и дыхание у них пострадало: ведь пламя, горевшее так близко от них, забрало почти весь кислород. Наверное, поэтому они и лишились чувств. — Он уселся на корточки. — Думаю, если мы подождем, они мало-помалу сами придут в себя.
— Медлить нельзя! — обернулась к нему Балкис. Глаза ее взволнованно сверкали. — Арьясп наверняка знает, что мы — внутри камня! Если он сам не видел, как мы проникли внутрь, то теперь, когда его часовые пали, он поймет, что мы здесь!
— Ты права. — Мэт встал и отошел от распростертого на каменном полу Марудина. — Придется оставить их. — Он в упор посмотрел на Балкис. — Дело предстоит опасное. Боюсь, нам может встретиться на пути кое-что похуже этих пламенных стражей.
— Думаешь, я боюсь? — Балкис выпрямилась, вздернула подбородок. — Что ж — да, боюсь! Но с дороги не сверну! Ведь четверо беспомощных котяток в беде!
— Храброе сердечко, — растроганно проговорил Мэт. — Ну что ж, по крайней мере ты готова к любым неожиданностям. Пойдем же, и будем надеяться на то, что джинны нагонят нас именно тогда, когда их помощь будет нам нужна.
С этими словами он взял девушку за руку и перешагнул через груды остывших углей.
Розовый туман снова окутал Мэта и его отважную спутницу.
Глава 30
— А когда же мы станем такими маленькими, чтобы суметь попасть внутрь кристалла? — вдруг спросила Балкис.
— Собственно говоря, — несколько смущенно выговорил Мэт, — мы уже внутри него.
— Что? — вскрикнула Балкис и от испуга крепче сжала руку Мэта.
Мэт, повернув голову к девушке, с трудом разглядел ее сквозь туман.
— Думаю, что этот туман — внутренность кристалла. И мы с тобой не просто маленькие. Мы микроскопические... я хотел сказать — жутко крошечные.
Балкис молчала, глядя на Мэта широко раскрытыми от ужаса глазами. Мэт отвернулся и пошел вперед. Немного помедлив, Балкис поспешила за ним.
Стоило им сделать несколько шагов, как туман начал редеть, а потом и вовсе рассеялся. Мэт и Балкис застыли на месте. Перед ними лежала удивительная страна.
Они стояли на вершине холма. Внизу раскинулся луг, поросший красными, белыми и розовыми цветами. По дальнему краю луга протекала розовая речка. Другой ее берег был засажен кустами штамбовых роз — такими высокими, что они больше напоминали деревья. Кора стволов была красноватой, посреди коричневатой листвы цвели светло-розовые цветы. А дальше — только небо, розоватое, прозрачное.
— Волшебное зрелище.
— Боюсь, слово «волшебное» здесь надо понимать буквально, — вздохнул Мэт.
Но Балкис не слушала его, она любовалась розовыми небесами.
— Невероятно! Неужели над нами — поверхность кристалла?
— Думаю, да, — отозвался Мэт. — Ну что ж, хотя бы окрестности хороши. Пойдем.
Но стоило Мэту сделать всего несколько шагов — и он снова остановился.
— Что тебя беспокоит? — озабоченно спросила Балкис.
— Эти цветы, — ответил Мэт. — Красные.
— А что с ними не так? — непонимающе проговорила Балкис и пригляделась более внимательно. — Это просто маки. — Она нахмурилась. — А почему они мне знакомы?
— Детские воспоминания, — предположил Мэт. — И мне, глядя на них, вспомнилось кое-что из детства... одну историю, которую я однажды прочел. — Мэт пошарил в мешочке, притороченном к поясу, и извлек из него два кусочка ладана, которые ему подарил священник-несторианец в Самарканде. Один кусочек он протянул Балкис. — Если что-то будет не так, понюхай это, — посоветовал он.
— Что именно может быть не так? — спросила Балкис.
— Если почувствуешь сонливость, — уточнил Мэт.
— Да ну, — отмахнулась Балкис. — Откуда она возьмется? Я вовсе не хочу спать.
— Ты уж мне поверь, — настойчиво проговорил Мэт. — Это возможно. Так что если что — понюхай этот ладан.
Сделав несколько десятков шагов, Балкис удивленно призналась:
— И правда, у меня глаза слипаются!
— Понюхай ладан, — велел ей Мэт.
— Но от него исходит такой резкий запах, когда его так много!
— А нам как раз это сейчас и нужно, — объяснил девушке Мэт, и тут его озарило:
— Странно, что ты так брезглива. От кошек, бывает, пахнет намного неприятнее.
Балкис возмутилась:
— Вовсе не обязательно, если за нами хорошо ухаживают!
— Как это — «за нами»? — хихикнул Мэт. — Ты, между прочим, сейчас пребываешь в обличье девушки.
— Кто хоть раз побывал кошкой, останется ею навсегда, — возразила Балкис. — Во мне навсегда останется что-то кошачье, а когда я буду принимать обличье кошки, во мне будет оставаться много человеческого.
— А почему же тогда в котах нет ничего человеческого?
— Коты отвратительны! И если ты хотел обвинить кошек в том, что от них исходят дурные запахи, то тебе следовало говорить о котах!
— Ну... ладно, но все-таки они делают свою работу — ловят мышей и крыс, к примеру.
— Ты что же, хочешь сказать, что я свою работу не делаю? — возмутилась Балкис. — Может быть, я должна перечислить все, что я сделала ради того, чтобы спасти тебя и разыскать твоих котят... детей?
— Не надо, — извиняющимся тоном проговорил Мэт. — Прости, если я тебя обидел.
Балкис не ожидала от него извинений и потому была обескуражена.
— А зачем же тебе тогда понадобилось говорить все эти глупости? — озадаченно спросила она.
— Чтобы перейти маковое поле, — как ни в чем не бывало ответил Мэт.
Балкис несколько секунд непонимающе смотрела на него, потом обернулась и увидела позади широкий луг, поросший маками.
