Хватит! Больше ты не сгубишь
Колдовством людей!
Ты теперь хоть лезь из кожи,
Хоть кури кальян —
Но тебе уж не поможет
Демон Ариман!
А когда я дочитаю
Гневные стихи,
Ты получишь по заслугам
За свои грехи!
И чтоб впредь хорошим людям
Ты грозить не стал,
Я тебя сейчас упрячу
В розовый кристалл!
Станешь маленьким, как блошка!
Принимай подарок, брошка!
Как только Мэт запел, Арьясп тоже принялся тараторить стишки, но Марудин перекричал его — начал громоподобным голосом читать стихи по-арабски. Арьясп в отчаянии завел новое заклинание, но через пару секунд, дико вопя, сорвался с места и понесся по воздуху по направлению к висевшей на стене брошке, попутно разительно уменьшаясь в размерах. Крик колдуна постепенно перешел в визг, а потом — в пронзительный жалобный писк. Наконец, уменьшившись до размера мошки, Арьясп исчез внутри кристалла розового кварца, вставленного в оправу броши.
Мэт дрожащей рукой отер пот со лба.
— Благодарю за помощь, Марудин, — выдохнул он.
— Это мы с радостью, — мстительно ухмыльнулся джинн. Глянув на него, Мэт зябко поежился и отвел глаза.
— Как думаешь, сможем ли мы разыскать ювелира, который сможет высечь на этом камне печать Соломона?
— Пара пустяков, — небрежно махнул рукой Марудин. — А если и не найдем, не сомневайся — я сам могу это сделать.
— Вот как? — удивился Мэт. — Ты что же, знаешь, как выглядит Соломонова печать?
Марудин невесело улыбнулся:
— Послушай, маг, уж если кто знает, как она выглядит, так это я!
Мэт смутился. На самом деле вопрос он, конечно же, задал дурацкий.
* * *
Встреча с Алисандой получилась краткой и трогательной. Трогательность большей частью проистекала из того, что детей пришлось с большим трудом отрывать от любимой мамочки, а краткость обуславливалась тем, что Алисанде нужно было срочно возвращаться к калифу, дабы они совместными усилиями обрушились на варварское войско. Меровенсские рыцари рвались в бой, но к тому времени, когда они добрались до Иерусалима, Тафа ибн Дауд и калиф Сулейман успели отогнать варваров к Багдаду, а когда меровенсское войско доскакало до Багдада, оказалось, что бравые союзники гонят варваров дальше и находятся на середине пути до Мараканды. Отступающие варвары были уже совсем недалеко от стен города, когда их настигло войско калифа.
Завязался тяжелый бой. Мэт, Марудин и Лакшми трудились не покладая рук и оказывали войску помощь в самые тяжелые моменты. Варварские колдуны тщились оказывать сопротивление, но заклинания их действовали слабовато — видимо, главным источником их могущества служил Арьясп, а может быть, он был проводником, через который передавалась мощь Князя Лжи, если он в самом деле существовал.
Линия сражения мало-помалу превратилась в дугу, когда Алисанда и Тафа ударили по варварам с флангов и начали теснить их. Дуга становилась все короче и короче, но затем врагам удалось пойти в контрнаступление, и тогда дуга начала распрямляться. Примерно с полчаса поле боя выглядело так, словно варварам и впрямь улыбнулась удача.
А потом с тыла по врагам ударило войско под предводительством пресвитера Иоанна.
Мэт радостно воскликнул:
— Он уже успел разделаться с подкреплением, которое надвигалось с востока!
— Он дал им бой на перевале в горах Тянь-Шаня, — сообщила Лакшми, которая, оправившись и оставив близняшек на попечение Балкис, успела слетать на восток, чтобы посмотреть, не нужна ли там ее помощь. Джинна пожала плечами. — Бой был короткий и кровопролитный, но большинству варваров хватило ума сдаться.
— За месяц пресвитер Иоанн со своим войском преодолел почти половину Азии! — восхищенно покачал головой Мэт.
В это время на поле боя дугообразная линия обороны варваров дрогнула и прервалась. Враги сдались на милость победителя.
— Их сила покоилась только на колдовстве, — ошеломленно изрек принц Марудин.
— Не совсем, — возразил Мэт, вспомнив о завоеваниях Чингисхана в своем родном мире. — Если бы наши войска не объединились, гур-хан разделался бы с каждым из них поодиночке.
Марудин кивнул:
— Но когда все армии мусульман и христиан объединились, враги не смогли устоять против них.
Мэт согласно кивнул:
— Монголы — превосходные конники, но арабы не уступают им в этом искусстве. Конечно, несколько легких кавалеристов, напав на одного европейского рыцаря, способны изрубить его на куски, но намного труднее устоять против пяти десятков рыцарей, действующих сообща и наступающих единым строем. Кроме того, Арьясп совершил классическую тактическую ошибку, ведя войну сразу на двух фронтах. Кстати говоря, в связи с этим нам бы следовало посоветовать пресвитеру Иоанну вернуться и добить гарнизоны варваров, оставленные у Великой Китайской стены.
Монархи-победители встретились. Осторожность и опасения, сопутствовавшие началу переговоров, сменились нерушимым единством, когда дело дошло до суда над колдунами, исполнявшими приказы Арьяспа на полях сражения, и над жрецами Аримана. Победители единодушно решили, что оставят открытыми только те храмы, посвященные этому божеству, настоятели которых не были повинны в откровенной измене своим правителям, а поскольку все они поголовно оказались изменниками, выбор у жрецов оказался невелик: либо покаяться и отправиться на принудительные работы на ниве сельского хозяйства под бдительным надзором стражников, либо принять смерть. Большинство из них предпочло тяжелый сельский труд.
Иначе пришлось судить шаманов и колдунов. Колдуны, страшась казни и последующей скорой встречи лицом к лицу с Князем Лжи, решили покаяться, перейти в истинную веру и отречься от былых прегрешений. Шаманы с готовностью признались в том, что жестоко ошибались, поверив в лживые посулы Арьяспа. Убедившись в искренности их веры в исконных божков, пресвитер Иоанн позволил им вернуться к родным племенам, потребовав только, чтобы шаманы оставили ему талисманы, коими их наделил Арьясп. Тафа ибн Дауд, калиф Сулейман и Алисанда с радостью уступили Иоанну право судить шаманов, поскольку они о них мало что знали.
После того как трибунал завершился, Мэт и Балкис отозвали пресвитера Иоанна в сторону и подали ему небольшую, обтянутую кожей шкатулку.
— Что это такое? — нахмурившись, поинтересовался он.
— Серебряная шкатулка, обтянутая кожей, — объяснил Мэт. — В шкатулке — брошь с крупным кристаллом розового кварца. На кристалле выгравирована печать царя Соломона, а внутри него заточен Арьясп.
Губы пресвитера Иоанна медленно расплылись в улыбке.
— Печать Соломона? Стало быть, он не может выбраться наружу.
