— Я слыхал, — робко промолвил он, — будто бы франкские ведьмы владеют духами в обличье животных, но никак не думал, что такими животными владеют тамошние чародеи.
— Ты не ошибался, — заверил его Мэт. — Балкис — необычная кошка, но она смертная. Может быть, у нее — девять жизней, но в конце концов, она все же смертная.
Лицо управителя продолжало выражать сомнение. Однако он решил пока больше не трогать ни эту тему, ни кошку.
— Как скажете, господин.
Он отступил к стене и погрузился в безмолвие, как и все прочее, что находилось в палатах, включая и стражников, вооруженных ятаганами и стоявших по двое у каждой стены, сложив руки на груди. При этом пальцы их правых рук располагались в непосредственной близости от рукояток ятаганов, притороченных к широким поясам.
Мэт не имел ничего против их присутствия. Как бы ни было важно дело, с которым он прибыл, каким бы высоким ни было его положение, этикет требовал, чтобы он ожидал калифа не менее пяти минут. Согласно этикету в палатах для аудиенций должны были присутствовать стражники, хотя особого толка от них при том, что Мэт был магом, не было. Правда, судя по тем опасливым взорам, которые они время от времени бросали на Мэта, сами стражники на этот счет придерживались несколько иного мнения. Мэт при этом отлично понимал, что любой из них способен отрубить ему голову еще до того, как он закончит чтение первой катрены, но, видимо, стражники этого явно не знали, а Мэт ничего не имел против этого.
Точно так же он не возражал и против того, что управитель так и не поднес ему ничего прохладительного. Честолюбие калифа было бы сильно уязвлено, если бы он, войдя в палаты, застал своего гостя за потягиванием шербета.
Помимо более или менее обычной меблировки, в палатах стоял большой резной стул, а перед ним — низенький столик и менее внушительный, но тоже роскошный второй стул. Стены представляли собой ширмы, являвшие шедевры геометрической резьбы. Единственное широкое окно было затянуто шелком. Декор палаты был прост, однако создавал безошибочное впечатление роскоши и власти, стоявшей за этой роскошью.
Распахнулась дальняя дверь. В палаты вошел калиф.
Мэт встал и коснулся кончиками пальцев лба, губ и груди и поклонился — но не слишком низко, естественно.
— Желаю долголетия калифу и гибели — его недругам!
— И тебе долгих лет, лорд-маг.
Калиф также прикоснулся ко лбу, губам и груди и ответил Мэту легким поклоном.
Мэт выпрямился, после чего они с калифом несколько секунд изучали друг друга. Каждый пытался оценить слабые и сильные стороны другого. Перед Мэтом стоял высокий араб с орлиным носом, пытливыми глазами и аккуратно подстриженной бородой и усами. Одет калиф был в атлас и шелка, а в булавке, скреплявшей его тюрбан с украшением из перьев, сверкал большой рубин.
Калиф улыбнулся и опустился на стул.
— Рад приветствовать тебя, лорд-маг. Смею ли я надеяться на то, что за тобой следует ее величество во главе войска?
— Она определенно в пути, — ответил Мэт, но не сел, продолжая следовать этикету. — Но при том, какое большое войско она ведет, движется она не так быстро, как я.
— Конечно. Стало быть, она отправила тебя посланником ко мне?
— Не совсем так, — ответил Мэт. — Но она, безусловно, была бы рада узнать о том, что я нахожусь здесь. — Еще бы Алисанда не обрадовалась такой вести: ведь это означало бы, что Мэт жив! — Я предварил мою супругу, дабы узнать как можно больше о нашем с вами общем враге.
Калиф нахмурился:
— Мы можем сообщить тебе лишь немногое, кроме того, что врагов несчетное множество, что они жестоки и беспощадны и что они убивают всякого, кто смеет противиться им, и прибегают к помощи колдовства.
— И еще — что это не один народ, а много народов? О да, мы благодарны за то, что вы сообщили нам об этом в вашем послании. На самом деле меня немало удивило то, что до сих пор у вас не было никаких стычек с тюркскими народами.
— За последние несколько столетий бывало, что некоторые из них приходили в мое царство, оседали тут и вели хозяйство. Но таких было немного, — сказал калиф. — Некоторые племена принимали мусульманскую веру и вступали в наше войско, но до сих пор никаких нашествий не бывало. — Он сдвинул брови. — И зачем им было тревожить нас, арабов, до тех пор, пока этот гур-хан не собрал их в Орду?
— Полагаю, что причиной тому могло стать перенаселение, — высказал предположение Мэт.
Он помнил, что в его мире тюрки покорили арабскую империю в конце Темных веков, что в принципе и стало поводом для первого крестового похода. Здесь же, похоже, тюркам что-то помешало. Пока здесь никаких крестовых походов не было, и арабы продолжали главенствовать в исламском мире. Мэт гадал, что могло помешать такой жуткой военной машине, как турки-сельджуки.
Но конечно, говорить обо всем этом калифу не стоило.
— Я уже успел побывать на востоке и узнал еще кое-что.
Калиф вздрогнул, выпрямился, широко раскрыл глаза.
— Так говори же!
— Орду возглавляет монгол, он носит титул «гур-хан», что на их наречии означает «великий хан». Источником его силы является зороастрийский отступник, жрец по имени Арьясп.
— О, это истинно так, — процедил сквозь зубы калиф. — Но в чем состоит его отступничество?
Мэт растерялся и спросил:
— Ведь вы числите зороастрийцев... гебров... среди своих подданных, верно, о свет разума?
— Это так, — нетерпеливо отозвался калиф. — И не утруждай себя подобными цветистыми обращениями. Называй меня просто господином, и я буду звать тебя так же.
— Хорошо, о господин, — кивнул Мэт. — Тогда, стало быть, тебе известно, что ваши гебры поклоняются Ахурамазде, божеству света?
— Да, они почитают его в виде солнца и огня, ибо и то и другое светит. И что же?
— Этот Арьясп предал их. Он отрекся от Ахурамазды и поклоняется Ангра Майнью, божеству тьмы и лжи.
— Шайтану! — воскликнул управитель и зажал рот ладонью.
Калиф гневно проговорил:
— Ты прав, мой верный слуга. Ангра Майнью, или Ариман, как его иначе называют — это всего лишь иное имя шайтана.
Мэт постарался осторожнее подбирать слова.
— Но не может ли тогда быть, о господин, что Ахурамазда — иное имя Аллаха?
Калиф задумчиво сдвинул брови и сказал:
— Думаю, такое возможно, хотя если это и так, то они во многом ошибаются относительно его природы.
— Не исключено, — согласился Мэт. — Но безусловно, он слишком велик для того, чтобы разум любого человека был в состоянии постичь его всецело. Поклонение единому богу намного важнее, нежели несовершенство нашего — или их — понимания.
Управитель хотел было вступить в спор, оскорбленный таковым заявлением, но вовремя опомнился и прикусил язык.
