— Хочешь сказать, что он еще и королевскую лодку украл? — начала распаляться Лакшми.
— Могло быть и так, — подтвердил Савл. — Если он подкупил леди Виолетту, почему бы ему не подкупить и лодочника?
— Потому, что тогда удваивается вероятность того, что кто-то из них проговорится, — ответил Рамон. Савл кивнул:
— Конечно. Проще было явиться с собственной лодкой и гребцом, а потом увести ее с собой.
— Или затопить, — предположил Рамон, — когда дело будет сделано.
— Верно! — Савл отвернулся от реки. — Скачем к подъемному мосту!
— Зачем? — пожала плечами Лакшми, раскинула руки, обняла всех троих, а сама мгновенно выросла до сорока футов. Савл кричал и отбивался, а Химена и Рамон прижались к груди джинны и молчали. Джинна преспокойно перешагнула через ров и, опустив людей на землю, уменьшилась в размерах.
— Что ж... Вынужден признать, что имела место значительная экономия времени, — дрожащим голосом проговорил Савл, неверной рукой отер пот со лба, обвел взглядом берег и тут же увидел следы. — Вот! — прокричал он. — Две лошади! На одной ускакал похититель, а на второй — его подручный!
— Тогда лодка должна быть... — Рамон наклонился над водой и воскликнул:
— Вон там!
Савл поспешно вошел в воду, не дав Лакшми снова увеличиться, пошарил рукой и ухватился за борт небольшой лодочки. В следующее мгновение лодка перевернулась и всплыла вверх дном. Савл еще немного повозился и нашарил под водой веревку, привязанную к носу лодки. Савл побрел к берегу, таща лодку за собой. Как только он вытащил нос лодки на берег, Рамон перевернул ее и тоже ухватился за веревку. Когда к ним присоединилась и Химена, они втроем вытянули лодку на прибрежную траву.
— Вот теперь у меня есть то, к чему они прикасались! — довольно проговорила Лакшми и шагнула к лодке.
— А вода не могла смыть все их следы?
— Конечно, вода смыла многое, но она не могла уничтожить прикосновений рук и ног похитителей к дереву, из которого скроена лодка.
Лакшми поводила руками над лодкой и пропела куплет по-арабски.
Тут же на дне лодки появились отпечатки подошв, на краях бортов зажглись полумесяцы, на рукоятках весел — отметины, оставленные руками гребца. Продолжая распевать, Лакшми перешла к отпечаткам конских копыт. Они тоже засветились.
— А разве она не могла сразу прочесть заклинание над следами? — шепотом спросил Савл. Химена покачала головой:
— Все дело в принципе подхода к следам, Савл. Лошади — тоже живые существа, а Лакшми не располагала никакими предметами, с помощью которых могла бы вести поиск. Верно, похитители прикасались к лошадям, но у Лакшми не было ничего такого, к чему бы прикасались лошади.
— Кроме земли, по которой они скакали, — понимающе кивнул Савл. — А это слишком ненадежный материал.
— Идите за мной! — крикнула Лакшми и поспешила от берега вдоль цепочки конских следов. Савл и супруги Мэнтрел последовали за ней. Химена на ходу думала о том, насколько на самом деле носкими оказались изящные, почти невесомые на вид шлепанцы, в которые была обута джинна.
Следы вспыхивали перед джинной, а позади нее гасли. Они вели вниз по склону холма, через поле, затем — по непаханой каменистой земле, вдоль берега, под деревьями, среди густых кустов. Джинна раздвинула в стороны кусты и увидела, что следы обрываются.
— Этого не может быть!
Савл протиснулся к ней, пригляделся к земле и кивнул:
— Земля тут достаточно сырая, и лошади непременно должны были оставить здесь обычные отпечатки. Ну и как же, интересно, колдун подстроил это исчезновение?
— Он ничего не подстроил, — поджав губы, проговорила Лакшми. — Он покинул этот мир.
Глава 17
— To есть... — вытаращил глаза Рамон. — Ты хочешь сказать, что он переместился... в другой мир?
— Не в другой мир, — покачала головой Лакшми. — Сомневаюсь, чтобы он был наделен таким могуществом. Он переместился в пространство между мирами, чтобы поскорее попасть к своему повелителю.
Савл отвернулся и выругался. Химена посмотрела на него и прошептала:
— Он не привык так скоро сдаваться.
Рамон нахмурился и коснулся ее руки:
— Он и не сдался. Он что-то ищет.
— Вон там! — вскричал Савл и указал в сторону двух близко стоящих деревьев. Между ними висела, поблескивая на солнце, большая паучья сеть.
Лакшми побледнела:
— Не может быть, чтобы ты вознамерился воззвать к Королю-Пауку!
Савл кивнул:
— При том, какое у него извращенное чувство юмора, ему такое положение дел может понравиться. Пожалуйста, оставьте для меня обед на плите.
С этими словами он шагнул прямо в паутину. Очертания его фигуры расплылись, поколебались, а в следующий миг он исчез.
— Пойдемте за ним! — воскликнула Химена и шагнула к паутине.
— Я не смею! — побледнев еще сильнее, мотнула головой Лакшми. — Король-Паук — это дух, перед которым бессильна даже джинна!
— Но ведь он некогда помог тебе переместиться, — напомнил Рамон, — в наш мир.
— Вовсе нет! Это я сделала сама, последовав за Мэтью!
— Которого туда перенес Король-Паук, — уточнил Рамон. — Он явно был против твоего вторжения в его царство. Ну что ж... Я последую за Савлом, если это у меня получится.
Химена встревоженно вскрикнула, но Рамон уже решительно шагнул к паучьей сети...
...И отлетел назад.
Паутина оттолкнула его с такой силой, что он упал на спину. Сев, Рамон часто заморгал в изумлении.
— Знал я, что паутина — прочный материал, но чтобы настолько...
— Думаю, просто-напросто тебе отказано в допуске, — с нескрываемым облегчением сказала Химена и осторожно шагнула к паутине. Паутина засверкала, запереливалась в лучах солнца. Химене казалось, будто это сияние слепит ее, обволакивает. Она сделала еще один робкий шаг — и исчезла.
Рамон вскрикнул, вскочил на ноги и бросился к паутине, но она его снова оттолкнула. Рамон сжал кулаки и крепко выругался по-американски.
Лакшми нахмурилась, гадая, что означают эти иноземные слова. Видимо, приблизительный смысл ей был понятен. Она подошла к Рамону, коснулась его руки. Рамон резко обернулся к ней. Лицо его было искажено гневной гримасой, но, увидев Лакшми, он тут же взял себя в руки и смягчился:
— Прости, принцесса.
— Прощаю, — кивнула Лакшми. — Похоже, ни тебе, ни мне не суждено последовать за ними, лорд Мэнтрел. Я этого сама не желаю, а тебя не желает пропустить Король-Паук.
— Если я с ним когда-нибудь повидаюсь, — пробурчал Рамон, — все ему скажу, что я о нем думаю!
