Люциан, ни на миг не останавливаясь, двигался сквозь толпу. Он надел плащ, капюшон которого низко натянул на лицо. Мера предосторожности, чтобы его никто не узнал. По той же причине Танатос вообще не пришел. Его сомнительная слава брахиона поставила бы наш план под угрозу – тем более этот подозрительный рынок кишел демонами. От множества иллюзий и витающей повсюду силы у меня жутко кружилась голова. Так что, сконцентрировавшись на спине Люциана, я послушно следовала за ним вдоль каменных стен за импровизированную сцену.
– Ты опоздал, – послышался ворчливый мужской голос. Надсмотрщик со шрамами от нарывов отпихнул Люциана в сторону и без спроса схватил цепь, чтобы разглядеть меня со всех сторон. От него ужасно воняло, но, к счастью, на тщательный осмотр времени ему не хватило. Точно так, как и задумывал Танатос.
– Друз будет ее покупать или нет? – рявкнул на него Люциан. Надзиратель нервно оглянулся на сцену. Там наверху его хозяин в данный момент был очень занят. Заменить его никто не мог. И это тоже являлось частью плана. Чем меньше народа запомнит лицо Люциана или обстоятельства моей покупки, тем лучше.
– Ну, ладно, – пробубнил надзиратель и вытащил мешок с монетами. – А теперь исчезни отсюда!
Люциан взял деньги, развернулся и растворился в толпе – не оглядываясь.
Я тяжело сглотнула. На самом деле я давно привыкла рассчитывать только на себя, но Люциан не просто бросил меня одну, но и забрал с собой мою личность. С этого момента я больше не свободный человек. С этого момента я рабыня.
– Ты следующая! – охранник выволок меня на постамент, а вместе с тем и в центр внимания. Пока он обменивался парой слов со своим хозяином, я почувствовала, как на меня обратились глаза всех присутствующих. Большинство из них смотрели на меня как на кусок мяса, который очень кстати умел вырабатывать эмоции. Хотя я готовилась к такому, сердце вдруг бешено заколотилось. Теперь дело за мной. Нельзя показывать ни страха, ни смирения, ни слабости. В этом отношении инструкции Танатоса звучали довольно однозначно. Чтобы заманить кого-то вроде Януса, определенно потребуется больше, чем смазливая внешность – но и ей пренебрегать не стоило. Поэтому на мне была очень тонкая туника, плотно прижатая к телу плетеным поясом, и простая высокая прическа. Так по чистой шее любой мог увидеть, что моя душа еще принадлежала мне.
Я незаметно окинула взглядом публику. Темноволосого праймуса, чей интерес мне необходимо привлечь, особенно долго искать не пришлось. Янус, Ужас Рима, восседал в первом ряду, как сам император.
– Дорогие бессмертные! – я невольно вздрогнула от громогласного баса работорговца. – Мой последний лот на сегодня – настоящая жемчужина в море посредственности! Свежее поступление, которое я не хочу от вас скрывать.
Надзиратель сильно толкнул меня, в результате чего я упала прямо в пухлые руки Друза. Вблизи стало видно, что его кожа сплошь покрыта печатями. Значит, он отмеченный высокого уровня, который променял часть своих эмоций на привилегии вроде обостренных чувств, силы или выносливости.
– Юная девушка исключительной красоты и с прекрасным здоровьем, – продолжал свою презентацию Друз. – И самое лучшее: меня заверили, что ее душа совершенно нетронута. Очевидно, ее научили хорошо защищать свое сознание. Прочные стены, крепкие и невредимые. Поскольку у меня не было времени в этом убедиться, предоставляю вам самим возможность испытать способности девчонки!
Он еще не договорил свое зловещее приглашение, а воздух уже задрожал от энергии. Люциан предупреждал, что демоны будут пытаться попробовать мои эмоции, однако чистейшая мощь их натиска превзошла мои самые худшие ожидания. Как минимум десять разных сущностей праймусов одновременно атаковали мои стены. Меня как будто похоронил под собой оползень. Я ахнула. На глазах выступили слезы. Даже железной волей мне не удалось помешать собственным коленям подогнуться. Судя по всему, на этом с моим самоуверенным поведением покончено, но что угодно будет лучше, чем позволить этим гнусным жадным демонам проникнуть в мой разум. Мои чувства принадлежали мне!
Сквозь шум в ушах я слышала возбужденные выкрики зрителей. Они делали ставки на меня – и на мою боль. Тут чья-то рука дернула меня за волосы и рывком поставила на ноги. Похоже, Друз решил предоставить своим клиентам лучший вид на мою борьбу и тем самым задрать цены до небес. Его злобный смех оказался последней каплей. Инстинктивно забыв про свою роль рабыни, я врезала ему локтем в лицо. Ментальное давление почти сразу ослабло. Вместо него раздалось дружное улюлюканье. От облегчения я чуть не расплакалась и не заметила ответный выпад Друза. Он с размаху так ударил меня ладонью, что голова отлетела в сторону. Во рту появился металлический привкус. Этот тип явно обладал большей силой, чем должен нормальный человек.
– Видите, какая неприрученная дикарка! – издевался работорговец. – Личное имущество верховной жрицы Лукусты, которая, по всей вероятности, не справилась с упрямством своей рабыни.
Имя Лукусты внезапно пробудило в моей памяти наш план. На самом деле мне не нравилось втягивать в это дело верховную жрицу без ее ведома, но существовала опасность, что меня узнает кто-то из посетителей храма. Тем важнее довести дело до конца. Поэтому я выпрямилась, не обращая внимания на кровь, текшую по губе, и со всей гордостью, на которую только была способна, уставилась в толпу.
Предложения опережали друг друга. Друз ликовал, однако единственный нужный демон, казалось, нисколько мной не интересовался. Янус развалился на подушках и выглядел недовольным. А причина, очевидно, сидела рядом с ним: светловолосый праймус, которого я никогда не встречала прежде – ни на играх, ни на каких-либо триумфальных шествиях или прочих публичных торжествах. Его аквамариновые глаза, как и многие другие, были устремлены на меня, но в них светилась не жадность, а откровенное презрение. Его словно воротило от моего вида.
– Ну, давайте же! – жаловался Друз. – Я слышу десять тысяч сестерциев? Она стоит каждой монеты! А если нет, то я заберу ее обратно и развлекусь с ней сам.
Я прикусила язык, чтобы не огрызнуться на эту мерзкую кучу мяса, и тут Янус ни с того ни с сего разразился хохотом. Подняв руку, он крикнул:
– Пятьдесят тысяч сестерциев.
Его неожиданное участие в аукционе породило потрясенное молчание. Никто не рассчитывал на такую безумно высокую цену. Не за обыкновенную рабыню. При этом Янус до сих пор не удостаивал меня вниманием. Выходит, ставку он сделал по другой причине. Возможно, Танатос и Люциан ошибались, полагая, что я точно вписывалась в его типаж?
Даже Друз выглядел удивленным. Он набрал воздуха, чтобы что-нибудь сказать, но Янус его опередил.
– Это что, жалость у тебя во взгляде? – вопрос Янус адресовал гостю-блондину, который так стискивал свою выразительную челюсть, что под кожей вырисовывались мышцы. – Для праймуса, который сам себя любит величать олицетворением зла, ты поразительно мягок, Белиал.
Все вокруг засмеялись, из-за чего лицо белокурого парня помрачнело еще больше. Он в ярости повернулся к Янусу: