В 1139 г. началось новое вторжение в Англию – как всегда, из Франции – под предводительством императрицы Матильды, выступавшей от имени своего шестилетнего сына Генриха. Страна на многие годы погрязла в гражданской войне и смуте. Порядок был восстановлен лишь благодаря событиям, случившимся во Франции. В 1152 г. сказочно богатая Алиенора Аквитанская развелась с французским королем и в тридцать лет вышла замуж за сына Матильды, Генриха Плантагенета, к тому моменту невероятно амбициозного 19-летнего юношу.
Века военного положения на северной и западной границах создали аристократию достаточно сильную, чтобы не подчиняться королям. Таким образом, уникальные свободы в Англии были во многом обусловлены постоянным сопротивлением валлийцев и шотландцев
На деньги Алиеноры Генрих переправился через Ла-Манш. В июле 1153 г. его армия встретилась с армией Стефана при Уоллингфорде – они встали на разных берегах Темзы, но битва не состоялась. В Европе XII в. рыцарская кавалерия переживала кризис: удары тяжелой кавалерии легко разили беспомощных пеших ратников, но, когда закованные в стальную броню всадники сталкивались лицом к лицу на общей скорости более 60 километров в час, это могло привести только к взаимному уничтожению. Церковь предложила сделку: Стефан сохраняет трон, но Генрих становится наследником.
Генрих II и королева Алиенора. С миниатюры «Филипп Август отправляет посланника, посланника принимают король и королева» в книге «Большие французские хроники», 1332–1350 (Les Grands Chroniques de France, 1332–1350). Британская библиотека, Royal F 43v
В течение года Стефан умер. Хотя Генрих в то время находился за границей, его уже так боялись, что он спокойно взошел на престол. «Англосаксонская хро- ника» выражает общее облегчение англичан, наконец-то получивших сильного короля, способного держать баронов «в страхе и в узде», однако возвращение порядка знаменовало собой конец древнеанглийской культуры. В течение почти трехсот лет писцы «Англосаксонской хроники» записывали историю своего народа. Ни одна другая западная нация не может похвастаться подобным. Но дни хроники подошли к концу. Генрих II был французом, даже не нормандцем, и правил большей площадью французских земель, чем сам французский король. Теперь политическое, общественное и культурное влияние из-за Ла-Манша стало непреодолимым. Хроника английской Англии была окончена.
«В 1154 г. английские монахи, писавшие “Англосаксонскую хронику”, навсегда отложили свою работу. История Англии англов завершилась».
Роберт Маккрам
Самое французское место на земле
«По сути, французская литература начинается в англо-нормандской Англии».
Иэн Шорт, «Патроны и полиглоты» (Patrons and Polyglots)
Переживавшая расцвет культура, привнесенная с другого берега Ла-Манша, еще сильнее отдалила Южную Англию от остальных регионов острова. Генрих большую часть правления провел во Франции, а в Англии бывал главным образом на Юге.
Новая волна франкофонии оказала огромное воздействие на английских простолюдинов. Немногие уцелевшие представители древнеанглийской элиты окончательно отказались от своего языка и перешли на французский. Объяснение дает в своем «Диалоге о палате Шахматной доски» (ок. 1180) лорд-канцлер Ричард Фицнайджел.
«Англичане и нормандцы уже давно обитают вместе, женятся друг на друге и выходят друг за друга замуж; эти нации так переплелись, что трудно уже сказать (я говорю о свободных людях), кто из них англичане, а кто нормандцы»
[14].
Это выделение имеет большое значение. К «свободным людям» относилось примерно 5–10 % коренного населения Англии. Только высокопоставленные англичане – вероятно, уцелевшие наследники некогда великих семей, сохранившие свои богатства благодаря сотрудничеству с новыми хозяевами-колонизаторами, – «переплелись» с нормандцами.
Почему выходцы из Нормандии были не против принять коренных землевладельцев в свой круг? На то были свои причины. Несмотря на существование писаного английского права, Вильгельм Завоеватель и его наследники считали новую колонию абсолютной tabula rasa с юридической точки зрения и пытались укоренить здесь феодальную систему, подразумевавшую, что вся земля знати взята в личный долг у короля и не обязательно может наследоваться.
Чтобы укрепить свои претензии на землю и защитить себя от загребущих королевских рук, представители англо-нормандской знати приняли примогенитуру – право наследования, согласно которому поместья и титулы передавались только первенцу мужского пола. Это было исключительно редким явлением: во всей остальной Европе титул, а вместе с ним все юридические привилегии наследовали все дети аристократа, дети этих детей – и так далее. В Англии примогенитура создала тесный круг богатых аристократов, чьи младшие сыновья и дочери не обладали ни землями, ни титулами и с точки зрения права ничем не отличались от простолюдинов. Естественно, эти отпрыски нормандских аристократов стремились остаться богатыми во что бы то ни стало – например, вступить в брак с потомками коренных англичан, поддержавших захватчиков. Это значило, что путь в англо-нормандскую элиту был открыт всегда. Во времена Фицнайджела наследник Госпатрика, последнего английского эрла Нортумберленда, женился на нормандке и принял ее фамилию де Невилл. Благодаря этому нормандка осталась богатой, а англичанин вошел в нормандскую элиту.
Колониальная Англия
К 1180 г. английская элита заслужила иное отношение со стороны своих хозяев, сумев резко перестроиться на французский язык и культуру. Это типично для любой колонии. В обычной стране дело обстоит так, как на рисунке справа.
Так было в большинстве европейских стран до Великой французской революции, а во многих – и до Первой мировой войны. Однако в любой колонии – римской, англо-нормандской или в колонии Британской империи – дела обстоят так, как на иллюстрации слева.
«Многие историки отмечают у английской элиты открытость, идущую из Средних веков, – сравнимо с Францией и Германией… С самых ранних времен они были готовы… принять новых людей в свой круг».
