Требования чартистов ныне кажутся совершенно разумными и обычно считаются этапом истории национального политического прогресса.
«Цель подателей петиции – убедить парламент принять меры по обеспечению всеобщего избирательного права, голосования посредством баллотировки, ежегодных заседаний парламента, равенства избирательных округов, заработной платы для членов парламента и отмены имущественного ценза».
Парламентские архивы, 10 апреля 1848 г.
Это привело бы к значительной потере власти Югом, чего фактически и добивались чартисты: усилившись благодаря Промышленной революции, Север вновь обрел собственный голос – впервые со времен Гражданской войны. У чартистов были союзники в числе лондонской бедноты, но их газета не зря называлась Northern Star – «Северная звезда». Когда их петиция не убедила парламент, чартисты предприняли беспрецедентный шаг, попытавшись учредить альтернативный парламент в столице Севера.
«Самый факт созыва такого парламента свидетельствует о наступлении новой эпохи в мировой истории… два парламента – парламент в Лондоне и парламент в Манчестере…»
[35]
Карл Маркс, «Письмо рабочему парламенту», 9 марта 1854 г.
Достопочтенный Натаниэль Вудард увидел в происходящем угрозу английскому единству (то есть власти Южной Англии над всей Англией) и поспешил на помощь.
Образование, образование, образование
Вудард предложил сделать из бунтующего среднего класса Северной Англии настоящих южноанглийских джентльменов посредством образования.
«Нам на юге тяжело понять состояние общества. Раскол не приобретает здесь болезненных и безобразных форм, мораль общества не подорвана. Видя все это на севере, в промышленных районах, южанин содрогается… Мы решительно настроены дать хорошее образование, построенное на принципах англиканской церкви, всем членам среднего класса… необходимо учредить частные школы-интернаты… Наша система крупных частных школ значительно изменит настроения в среднем классе».
Morning Chronicle, 18 ноября 1851 г.
Слева: часовня Итонского колледжа (1482) (© jonrobb / 2011 Creative Commons). Справа: часовня Лансингского колледжа (1868) (© Bellminsterboy / 2015 Creative Commons)
Этот подход сработал. С тех пор северная элита отправляла своих сыновей в расположенные почти исключительно к югу от Трента готические копии подлинно древних школ, где их отпрысков воспитывали в как можно более южноанглийском духе.
Вскоре радикалы, подобные ланкаширскому промышленнику Ричарду Кобдену, пришли в отчаяние.
«Промышленники и торговцы, как правило, мечтают о богатстве только для того, чтобы им дозволили простереться у ног феодализма… Мы раболепные, одержимые восторгом перед аристократией люди, которые до сих пор уважают землю не меньше, чем высшее дворянство».
Ричард Кобден, 1863 г.
Английской элите вновь удался ее фирменный трюк – привлечение новых людей на том условии, что они обладают деньгами и готовы отказаться от своих прежних обычаев. Спорт, часто изобретаемый с нуля, стал великим объединителем старых и новых школ.
«Контингент специально отобранных людей, воспитанных в телесной строгости, подобной которой ни в одной современной стране не подвергаются правящие классы: холодные ванны, крикет и история Греции и Рима».
Филип Мейсон (он же Филип Вудрафф)
В 1863 г. в частной школе Чартерхаус были утверждены правила футбола (именовавшегося в частных школах соккером). Библия крикета – «Уисден» – появилась в следующем году. Правила регби (или раггера), отпочковавшегося от футбола в одноименной школе, были созданы в ресторане «Пэл-Мэл» в 1871 г. Первая книга по лаун-теннису (1874) имела даже второе название на древнегреческом в доказательство того, что этот спорт предназначен не для всех.
Первое издание книги Уолтера Уингфилда «Лаун-теннис». Репринт – Gillmeister: Kulturgeschichte des Tennis. Wilhelm Fink Verlag, München, 1990
Однако за стенами подлинно готических или псевдоготических частных школ англичане перемешивались как никогда ранее – на железнодорожных платформах или в городских универмагах. Требовался совершенно новый дресс-код, чтобы выпускники частных школ могли узнавать друг друга, не вызывая у остальных агрессии и желания их ограбить. Аристократическую одежду выбросили в мусор, и ее сменило скромное, но дорогое платье, которое требовалось менять в нужное время и в нужных местах.
Даже малейшее отклонение от этого неписаного кодекса могло привести к катастрофе. Как-то июльским утром 1881 г. англофил граф Омптеда (его предок возглавлял при Ватерлоо Королевский Германский легион) обнаружил на Пикадилли, что на него пристально смотрят. В замешательстве он поспешил домой и посмотрел в зеркало.
«Так и оказалось! На мне была белая жилетка, которая пусть и немного, но все же роковым образом виднелась из-под моего сюртука. Боже мой! Это была единственная белая жилетка на Пикадилли».
Заметив человека в правильной жилетке и вообще одетого должным образом, вы могли обратиться к нему – и тогда все сразу становилось понятным. С 1870-х гг. акцент, известный как нормативное произношение (received pronunciation – RP), стал единственно допустимым. Конечно, это был южноанглийский вариант.
«Акцент, наиболее распространенный в повседневной речи семьях уроженцев Южной Англии, получивших образование в крупнейших частных школах-интернатах».
Определение Дэниела Джонса, гуру RP, 1916 г.
Как попасть в английскую элиту, с 1180 г. до наших дней
Родилась новая демократическая элита, еще более широкая, чем прежде, и готовая принять в свои ряды любого – хоть из Мэйфера, хоть из Мадраса. Получившие одинаковое (классическое) образование, певшие одни и те же (англиканские) гимны, одетые одинаково корректным образом, игравшие в одни и те же (джентльменские) игры и разговаривающие с одинаковым (нормативным) акцентом, выпускники частных школ стали строить теннисные корты, крикетные шатры и поля для регби от Корка до Калькутты, как некогда римляне повсюду возводили форумы, термы и колоннады.
