— Занятия как занятия, ничего выдающегося, — Хелен внимательно наблюдает за мной. Я не проявляю должного энтузиазма, и она, заметив это, умеряет свой пыл. — На самом деле, довольно скучные. А в помещении, где они проводятся, жарко, как в преисподней. Ужасно! Духота неимоверная. Ты ничего не потеряла. Дэниэл тоже так и не сумел ни разу выбраться. — Она отпивает воду из бокала и осуждающе смотрит на Рори. — Кто-то ведь должен защищать честь фирмы, тем более когда с проектом возникает столько неувязок.
Ни Дэниэл, ни Рори не реагируют на замечание Хелен. Порой мне кажется, что они ее вообще не слушают. Обстановка накаляется, и я принимаюсь подливать вино. Смотрю, как оно омывает стеклянные стенки бокалов. Почти ощущаю его вкус, чувствую, как оно шумит в моих сосудах, заставляя ребенка кувыркаться in utero
[4]. Но, взглянув на Хелен, я решаю воздержаться.
Жаль, что Хелен столь фанатично придерживается правил. Я часто ловлю себя на этой мысли. По крайней мере, хотелось бы, чтобы она не раздувала из мухи слона. А то в ресторане всю плешь проест официанту, показывая ему, какая она беременная. Можно подумать, у него глаз нет. Конечно, ее можно понять. У нее есть все основания не доверять собственному организму. Он уже, случалось, ее подводил. Теперь она старается исключить всякий риск. Думаю, Хелен убеждена, что, следуя правилам, она сумеет договориться — с Богом, со Вселенной. С кем угодно. Если будет следовать правилам, правила уберегут ее ребенка.
Я планировала поднять тост — за детей. Но Дэниэл, стоило мне налить ему вина, тут же подносит бокал к губам и одним глотком его ополовинивает. С минуту мы все молчим. Тишину за столом нарушают лишь звяканье приборов о тарелки, треск огня и слабые отголоски музыки, играющей на вечеринке в саду одного из домов на холме. В фонарях за дымчатыми стеклами мерцает пламя свечей.
Я смотрю на Рори. Он, глотнув вина, энергично накалывает на вилку кусочек пирога с салатом. Я пинаю его ногой под столом. Он обращает на меня недоуменные глаза. Я прожигаю его гневным взглядом.
— Обалденно вкусно, дорогая, — громко произносит Рори.
Остальные угукают, соглашаясь с ним.
— Очень простое блюдо. Там еще много, если кто хочет.
Заметно посвежело. Может, и зря мы сели есть во дворе. Но на холод никто не жалуется. Никто вообще ничего не говорит. Вечер, чувствуется, сбился с курса. Как бы направить его в нужное русло? Я снова сердито смотрю на Рори, пока он не перехватывает мой взгляд.
Рори поднимает голову и прижимает руки к столу, словно беседа только завязалась, раз он начал принимать в ней участие.
— Итак. Надеюсь, ребята, вы почтите своим присутствием небольшую вечеринку с ужином по случаю моего дня рождения?
Я вздыхаю. Вечеринка будет отнюдь не маленькой. Он приглашает всех подряд. Видимо, Рори думает, что ужины организуются сами собой. Впрочем, почему он должен думать иначе?
— Разумеется, — расплывается в улыбке Хелен. — Мы непременно будем.
— Отлично, — улыбается ей в ответ Рори. — Хелен, я тут на днях братика нашего видел. Его тоже пригласил.
Хелен на мгновение замирает со столовыми приборами в руках.
— Ты виделся с Чарли?
— Да. Мы тут как-то собрались сь сходить на одно из его вечерних диджейских выступлений, на которые он нас вечно приглашает. Забавно было, правда ведь, дорогая?
В удивлении вскинув брови, Хелен переводит взгляд на меня.
— Да, меня они тоже с собой потащили, — улыбаюсь я, поводя глазами с преувеличенной снисходительностью. Надеюсь, Хелен не очень рассердится, что никто из нас даже не сказал ей об этом. Ночные клубы она ненавидит, но еще больше не любит, когда про нее забывают.
— Мы водили туда одного из наших заказчиков, — объясняет Рори. — Вообще-то, было здорово. Правда, Дэниэл?
Тот пожимает плечами. Хелен хмурится: совершенно очевидно, что об этой вылазке «в свет» ей не сообщали и уж тем более ее не приглашали. Да и вообще, она всегда испытывает неловкость, когда при ней упоминают Чарли. Вряд ли она сама понимает, почему так происходит. Ее младшему брату почти тридцать лет, живет он в задрипанной однушке в Хакни, работает диджеем в клубе, который власти регулярно грозятся закрыть.
В принципе, Чарли — безнадежный тип. Несколько лет назад некая шведка, имени которой я не помню, родила ему дочь. В прошлом году у него возникли неприятности с полицией — вероятно, из-за наркотиков. Помнится, его освободили из заключения под поручительство Хелен. Подробностей я не знаю.
Теперь, судя по всему, он снова живет с Кэти. Интересно, как относится к этому Хелен? Про Кэти она давно не упоминала.
— Прекрасно, — неуверенно смеется Хелен. — Я буду рада повидаться с Чарли.
Я придаю своим чертам невозмутимость.
— Как поживает Кэти?
— Да мы как-то редко видимся в последнее время, — скорчив гримасу, отвечает Хелен. Я смотрю на ее исказившиеся черты, в которых сквозит обида. Похоже, у них с Кэти вышла какая-то размолвка.
— Должно быть, она очень занята на работе, — предполагаю я. Кэти — журналист, работает в одной из национальных газет — не самой престижной. И нам она при каждом удобном случае говорит, что у нее бешеная нагрузка.
— Да. Она сейчас очень занята, — с благодарностью кивает Хелен.
— В настоящий момент Кэти в Кембридже, освещает судебный процесс по тому ужасному делу… — осекается Хелен, краснея. — Вы, конечно, все о нем читали.
Мы морщимся, переглядываясь. Я кладу вилку, беру салфетку и промокаю губы. У Кэти просто талант портить аппетит и приятный вечер, навевая тошнотворные мысли, даже когда она не приглашена в компанию.
Всем известно, о каком деле говорит Хелен: газеты только об этом и пишут. Изнасилование, в котором обвиняют двух парней, выпускников частных школ. Бульварные издания, дабы подогреть интерес публики, также обычно добавляют, что один из них — сын какого-то бывшего министра, второй — отпрыск графа. Жертвой оказалась пьяная восемнадцатилетняя студентка, только-только поступившая в университет. В прессе публиковалась подробная информация о семьях обвиняемых, о том, в каких привилегированных условиях они воспитывались. Их родителей ежедневно фотографировали на ступеньках здания суда — матерей с затравленными взглядами, отцов с совершеннейшей опустошенностью в лицах. Я абсолютно уверена, что из сидящих за столом не только меня уже тошнит от всей этой шумихи.
— Странно, да? — осторожно произносит Хелен. — Как… как тогда.
Ей никто не отвечает. Я бросаю взгляд на Дэниэла. Тот смотрит на Рори. Мой муж прочищает горло.
— Кому-нибудь еще подлить? Хелен, еще «Сидлипа»?
— Я принесу, — говорит Хелен. — Мне все равно нужно в ванную.
Она начинает неуклюже подниматься из-за стола. Дэниэл смотрит в пространство, даже не замечая, что его жена намерена удалиться. Ей помогает Рори.
