Дэниэл берет ключи от нашего автомобиля.
— Не беспокойтесь, — говорит ему старший инспектор Бетски, — поедем на нашей машине.
— Я предпочел бы поехать на своей, — отвечает Дэниэл. — Уверен, много времени это не займет. К тому же моя жена утомлена. И нам нужно будет как-то добираться назад.
В его голосе слышится ярость. Следователь бросает на него взгляд, но протеста не выражает.
В отделении полиции нас с мужем разводят по разным комнатам, расположенным по разные стороны узкого коридора, где пол застелен уже ободранным с краев ламинатом. Допрос длится, наверное, несколько часов. Ни один из задаваемых вопросов не получает удовлетворительного ответа — во всяком случае, у меня их нет. Во время разговора часто возникают паузы.
Самое странное, что про беременность Рейчел они как будто слышат первый раз.
— Миссис Торп, вы в этом абсолютно уверены?
— Без одежды я ее не видела, если вы это имеете в виду, — почти что с насмешкой отвечаю я, но следователи не обращают внимания на мой юмор. — Если она не беременна, то получается, что она с накладным животом приходила на перинатальные курсы и бродила по Гринвичу. Вы на это намекаете?
Наконец допрос окончен. У меня кружится голова.
— Спасибо, миссис Торп. — Старший инспектор Бетски вкладывает мне в руку визитку. Я надеваю пальто. — Полагаю, длительных поездок у вас не запланировано?
— Мне рожать со дня на день, — отвечаю я, удивленно взглянув на нее.
Она наблюдает за мной. Уже поздно. Мне не терпится добраться до своей постели, лечь на подушки, укрыться одеялом и забыться крепким сном.
— Мы с вами свяжемся, — говорит она на прощание и идет прочь.
Не зная, как мне быть, я справляюсь о муже у дежурного по отделению. Оказывается, Дэниэла давным-давно отпустили, и он ждет меня в машине.
— Хелен! — восклицает он, судя по движениям губ. Голоса его я не слышу, так как окна в автомобиле закрыты. Он распахивает дверцу со стороны пассажирского сиденья, вытягивает руку, помогая мне сесть в машину. — Господи помилуй! — таращит он глаза. — Почему тебя так долго держали?
— Не знаю, — дрожащим голосом выдавливаю я. Дэниэл берет меня за руку.
— О чем тебя спрашивали?
Я пытаюсь ответить, но в голове уже полнейшая сумятица. Меня не покидает ощущение, что я провалила, не сдала важный экзамен. Я вспоминаю выражение лица Бетски, как она вертела в руках свою синюю шариковую ручку, когда, подавшись ко мне за столом всем телом, сказала:
— Миссис Торп, простите, но я вынуждена повторить свой вопрос. Нам по-прежнему неясно, что именно произошло между вами и Рейчел Вэллс в тот вечер, когда она исчезла.
Кэти
Джейн взмахом руки предлагает мне пройти вслед за ней в кухню. Тапочки ее чуть липнут к ламинату. В раковине гора грязной посуды, по квартире гуляют слабые запахи пыли и дешевого томатного соуса. Вид из окна унылый, безликий. Достопримечательности Лондона настолько далеко, что их силуэтов не различить. Сам город — некая размазанная линия на горизонте.
— Полиция уже приходила, — говорит Джейн, открывая холодильник. — Я им рассказала, что знаю. Понятия не имею, где она. Несколько недель назад ушла и больше не возвращалась.
Джейн принимается разогревать склизкие остатки макарон, которые достала из холодильника в закрытой прозрачной пленкой миске. Над ее головой жужжит встроенная в стену вытяжка; на грязной решетке в потоке воздуха колышется слипшаяся паутина, похожая на тоненькие ленточки.
— А об отце ее ребенка вам что-нибудь известно?
Микроволновка пикает. Джейн рывком открывает дверцу, перекладывает дымящиеся макароны на щербатую тарелку.
— Полиция про это тоже спрашивала. Если Рейчел и была беременна, для меня это новость. — Она плюхается на стул, что стоит по диагонали от меня.
— Прошу прощения?
— Я видела ее несколько недель назад. Как раз перед тем, как она перебралась к вашей подруге. Ну да, было холодно, и на ней было широкое пальто, но мне она беременной не показалась. Никаких перемен я в ней не заметила. Такая же чудна́я, как всегда. — Джейн поводит глазами. Набив рот, извиняется: — Простите. Я знаю, что она ваша подруга. Но если честно, она нас достала. У нас проблем из-за нее выше крыши, и, по правде говоря, она должна была отсюда съехать.
Я изображаю теплую улыбку. Моя задача — выпытать у Джейн все что можно.
— Вы уж меня извините, просто… не знаю, сказала ли вам о том полиция, но вообще-то она посещала перинатальные курсы, в Гринвиче.
Джейн размышляет над моими словами.
— Да-а, чудно́, — соглашается она. — И живот у нее был, как у беременной, да?
Я киваю.
— На курсах она и познакомилась с моей подругой Хелен, а потом уже и с нами. Внешне у нее были все признаки беременности.
— Даже не знаю, что сказать. Может, она и впрямь была беременной, а может и нет.
Я подхожу к окну, стараясь рассуждать логически. Может быть так, что Рейчел изображала из себя беременную? И если беременной она не была, в Гринвиче не жила, зачем тогда она ходила на перинатальные курсы? Не просто же так. По какой-то причине она хотела сблизиться с Хелен. С нами. Я меняю тактику.
— Рейчел, пока жила здесь, с кем-нибудь встречалась?
Джейн качает головой.
— Парней она, бывало, сюда водила, это точно. Правда, на завтрак они не оставались, если вы понимаете, о чем я.
— Что за парни?
Джейн качает головой.
— Думаю, она цепляла их в клубе.
— В клубе?
— Да. В клубе. В котором работала. Как же его? «Икс», кажется, — прищуривается она. — Постойте, вы назвались ее подругой, а сами даже не знаете, где она работала?
— Когда мы с ней познакомились, она уже нигде не работала, — с запинкой отвечаю я. — Вы уверены, что это тот клуб? «Икс»?
— Конечно. Я была там один раз. Мне не понравилось. Там полно наркоманов.
Я делаю глубокий вдох, выдавливаю из себя улыбку. Говорю:
— Понятно. Просто я немного удивлена, что… она там работала. Что парней цепляла в клубе. Мне казалось, она не такая.
Джейн фыркает от смеха.
— Когда кажется, креститься надо. Простите, но она была с придурью.
Я снова пытаюсь улыбаться, хотя Джейн симпатии у меня не вызывает.
— Позвольте еще один вопрос. Полиция наверняка его задавала. Но мы все очень обеспокоены. Вы не знаете, куда она могла податься? Есть какие-то предположения?
— Не-а, — качает головой Джейн, рукой вытирая испачканный в соусе рот. — Перед ее уходом мы с ней поругались. Из-за арендной платы. Она нас все «завтраками» кормила. А потом я увидела, что ее кошелек набит пятидесятками. Наверное, не меньше тыщи там лежало. Я, конечно, взбесилась. Но она денег так и не дала. Ее долг составлял и составляет шестьсот фунтов.
