– Я ведь не говорил тебе, что у меня есть жена и дочь. – Он зажмурился от летевшего в лицо снега.
– Все нормально. Должен же ты был как-то устроиться.
На этот раз я взял у него сигарету.
– Вальтер, я ведь тоже стал отцом. У меня сын.
Кажется, мои слова его по-настоящему потрясли. Вскинув правую руку, он пригладил волосы, а затем принялся топать ботинками, стряхивая с них снег.
– Как его зовут?
– Айзек.
– И где он сейчас?
– В Америке, со своей мамой.
– Почему ты не сказал мне сразу? Первым делом?
– Мы с его матерью не вместе. Она уехала и нашего сына увезла с собой.
– Мне жаль. – Он похлопал меня по бедру.
Я вдруг понял, что страшно хочу есть. Завтракать я не стал и до сих пор не обедал. Голова у меня кружилась, меня то обдавало снежным холодом, то кидало в жар.
– Вальтер, ты теперь можешь путешествовать по всему миру. Я купил коттедж в Саффолке, может, в августе ты смог бы ко мне приехать? Устроить у меня в саду пасеку, о которой так мечтал. Ты ведь тоже одинок, как и я.
Вальтер снова рассмеялся. Словно бы сделался ненадолго тем прежним Вальтером из прежней Германии. Я осмелел и начал в деталях расписывать ему, как славно мы бы зажили вместе.
Он приобнял меня за плечи.
– Положим, вот я живу с тобой в Саффолке. И где же в это время находятся мои дети?
– С Хельгой.
– Хельга – инженер по специальности. Именно она нас обеспечивает.
– Я оплачу поездку, – не отставал я.
– А Айзек тоже будет с нами в Саффолке?
Я объяснил, что он живет с Дженнифер в Америке и я вижусь с ним только во время летних каникул.
– Но август как раз и выпадает на летние каникулы. Лучше бы тебе устроить пасеку с сыном.
С толикой своей прежней энергии Вальтер рывком поднялся на ноги. Кажется, ему не терпелось вернуться к пиву. Я пошел за ним. Хельга уже выпила свою кружку и теперь приканчивала мою. Ханна играла с шестью нанизанными на нитку красными пуговицами. Карл Томас спал у Хельги на коленях. Кто-то осторожно тронул меня за плечо. Оказалось, это официант принес счет. Пока все семейство надевало пальто, шапки и перчатки, Хельга похлопала меня по руке.
– Если хотите, можете дать нам немного денег – помочь с Карлом Томасом.
Говоря это, она разглядывала мою синюю льняную рубаху. Я не ответил, и тогда она проделала руками кое-что странное. Завела их за спину и сложила ладони в молитвенном жесте, пальцами будто указывая на люстру.
– Разучила новую позу на йоге, – пояснила она.
Вальтер со смущенным видом принялся застегивать Ханне пальто. Трудно было поверить, что этот мужчина когда-то целовал меня в лесу, сидя на корточках под ветками большого дерева. А потом напоил шнапсом и, голый, готовил ужин, смеясь и флиртуя.
– Кстати, Сол, это тебе, – он вложил мне в руку коричневый конверт. – Нашел в квартире у матери.
На конверте рукой Дженнифер был написан мой британский адрес, в правом углу до сих пор виднелась английская марка. Из кафе они вышли все вместе. Хельга – с пустыми руками, сложенными в бог знает какую замысловатую позицию. В каком-то смысле, оставшись один, я вздохнул с облегчением.
Я сел обратно за стол, окруженный тремя опустевшими стульями, и открыл конверт. Внутри оказалась фотография, которую я подарил Луне, – та, на которой я переходил Эбби-роуд в 1988-м. Снимок был безжалостно разорван пополам. Я понимал, что Луна так отомстила мне за то, что я растоптал ее любимую пластинку «Эбби-Роуд». Пожалуй, это было справедливо, но увидеть себя разлетевшимся на куски оказалось жутковато. Щеки мои все еще чутко реагировали на происходящее после острой бритвы турецкого парикмахера.
Убирая обрывки снимка обратно в конверт, я обнаружил, что там лежит что-то еще. Это оказался сложенный пополам тонкий бумажный листок. А на нем – отпечатанный на машинке текст, на первый взгляд показавшийся мне записью беседы Вальтера с кем-то неизвестным. Обсуждали они письмо, написанное мной в Восточной Германии. То, в котором я признавался Вальтеру в любви.
Итак, герр Мюллер, нам бы хотелось больше узнать о вашем английском друге Соле Адлере. Вы сможете нам в этом помочь?
Да.
Что означает вот эта строчка? Из адресованного вам письма?
Тут сказано, что автор хочет положить ладонь на живот своего корреспондента, чтобы лучше понять, что он чувствует.
И что же он чувствует?
Дружескую привязанность.
Зачем же мужчине класть руку на живот другого мужчины, чтобы разобраться в его чувствах?
Придется вам вызвать на допрос руку, у нее и узнаете.
Вы состояли в сексуальной связи с вашим английским другом Солом Адлером?
Если вас интересует, планирую ли я бежать из Восточной Германии, то нет, не планирую.
А что означает вот это предложение, в котором говорится о Балтийском море зимой?
Оно означает, что автор хотел бы побывать на Балтийском море зимой.
Балтийское море – это какой-то шифр? Что в данном контексте подразумевается под этими словами?
Придется вам вызвать на допрос Балтийское море, у него и узнаете.
О нет, мы лучше вызовем на допрос вашу сестру. У нас есть сведения, что она беременна от герра Адлера. Что вам об этом известно?
Придется вам вызвать на допрос его пенис.
Я в одиночестве сидел в кафе среди застеленных белоснежными льняными скатертями столов и серебряных приборов и смотрел, как Берлин за окном засыпает снегом. Больше всего мне сейчас хотелось удрать с Земли и улететь на Луну вместе с космонавтом, преодолевающим пространство и время.
Постаревшая Дженнифер сидела подле меня, как и обещала.
– Ну и что ты сделал потом?
– Вышел из кафе «Эйнштейн» и купил себе кебаб.
16
Той ночью поднявшийся в Массачусетсе теплый ветер оборвал цветы с вишни и просыпал их в Лондоне, над Эбби-роуд.
И Луна пела «Пенни-Лэйн», стоя под розовым дождем.
17
В моей новой отдельной палате сидела невзрачная поблекшая женщина и ела вишневый йогурт из пластикового стаканчика.
– Привет, Хельга, – сказал я. – Как там твои берлинские занятия йогой? Нравятся?
– Я не Хельга, я Тесса, – ответила она. – Твоя невестка, жена Мэтта.
