Только один профсоюз воспринял анархо-синдикалистскую концепцию и пытался провести ее в жизнь. Общим собранием союза пищевиков в Екатеринославе была избрана комиссия из пяти лиц, которой было поручено социализировать производство, и в первую очередь выпекать хлеб для армии, а потом, по возможности, и для населения
[109].
Любопытно, что единственным профсоюзом и в России, воспринявшим анархо-синдикализм, был союз пекарей. Съезд пищевиков в Москве в 1918 г. принял анархо-синдикалистскую резолюцию. Симпатии к анархо-синдикализму во время Гражданской войны проявляли пищевики во всех городах. И это не является случайностью. Годы Гражданской войны были годами скудных продовольственных запасов, когда жалкие крохи, имевшиеся в рабочем государстве, тщательно распределялись между всеми слоями населения соответственно их значению в Гражданской войне. Профессия пекаря не требует большой квалификации, в большинстве своем пекаря состоят из людей, мало порвавших с деревней, и даже часто из люмпен-пролетариата. Борьба отдельных групп населения и групп рабочего класса за больший паек делала пекарей центром внимания. В силу ударности их работы положение их было сравнительно более обеспечено, чем положение ряда других рабочих, даже более квалифицированных.
В деревне крестьянин требовал социализации своего хозяйства, не желая отдавать излишки в город; в городе пищевик, полуорабоченный крестьянин или зачастую неорабоченный, проявлял свою мелкобуржуазную сущность, требуя социализации своего производства. Социализация булочных означала бы поступление всего хлеба в распоряжение небольшой группы людей, которая, продавая этот хлеб на рынок или обменивая его на основе «свободного товарообмена», поддерживала бы существование буржуазии, срывала бы всю продовольственную политику и снабжение Красной армии, по сути дела творила бы контрреволюцию. Требование социализации было явным шкурничеством и грозило бы смертельной опасностью революции.
Мог ли металлист, железнодорожник или горняк воспринять мелкобуржуазную анархо-синдикалистскую теорию и требовать социализации своего производства? Безусловно, нет, ибо обуховец или путиловец умер бы с голоду, если бы советская власть принудительно не забирала хлеб у кулака и даже у середняка и тем самым не дала ему возможность просуществовать до лучших времен.
Опыт нашей пролетарской революции дал нам ясное доказательство контрреволюционной сущности мелкобуржуазной теории социализации промышленности. Даже в мелкобуржуазной Украине пролетариат на опыте получил этот наглядный урок. Знакомство с этой стороной махновщины оказало бы большую услугу французским коммунистам в их борьбе с анархо-синдикализмом.
Махновщина, французы и Петлюра
Слащев в сборнике «Кто должник?» пишет: «Франция через Польшу и Петлюру снабжала боевыми припасами такого бандита, как Махно. Махно воевал с красными и белыми, он грабил, убивал, жег, взрывал ценнейшие железнодорожные мосты, и вот этот-то бандит получал от французов, под фирмой Петлюры и Польши, снаряжение и боевые припасы. Мне это тоже известно благодаря тому, что летом 1919 г. я был Деникиным послан воевать с Петлюрой и Махно в район Екатеринослав – Умань – Могилев-Подольский. И мне за время операции против Махно пришлось принимать специальные меры, чтобы отрезать пути доставки боевого довольствия от Петлюры к Махно в районе Умани»
[110].
На основании сохранившихся в архивах документов штаба армии Махно трудно утверждать так категорически, как это делает Слащев. Во всяком случае, это утверждение требует проверки.
В делах махновской армии мы нашли документы, относящиеся к этому вопросу. Приказом штаба 1-й бригады революционно-повстанческой армии имени батька Махно от 13 сентября 1919 г. за № 216 командиру 2-го Юзовского полка было предложено занять позицию правее города Умани и связаться с петлюровскими частями
[111]. В приказе № 18 (от 21 сентября) по войскам повстанческой армии имени батька Махно, данном в селе Текуча, говорилось: «Наша ближайшая задача расположить свои части и сгруппировать их таким образом, чтобы быть готовыми к переходу в наступление на всем фронте совместно с петлюровскими войсками, которые к этому готовятся в самом ближайшем времени»
[112].
Несомненно, что между Махно и Петлюрой существовало боевое соглашение, заключенное в этот период. Махно полагал, что Петлюра, являясь врагом Деникина, ударит совместно с ним по Деникину, но Петлюра, как с ним всегда бывало, изменил своему соглашению и ценою предательства хотел купить мир с Деникиным. Зажатая со всех сторон и преданная петлюровцами, махновская армия ударила по деникинскому отряду под Перегоновкой и вырвалась из приготовленной ей западни. Кстати, помощь, оказанная Петлюрой Деникину, не была последним оценена. Он относился к Петлюре по-прежнему отрицательно. Сомнительно, чтобы французы оказывали помощь Махно, который дрался с Деникиным.
О сношениях Махно с французами имеются следующие указания.
Весною 1919 г. махновцами, вошедшими в состав Красной армии, был занят Мариуполь. В порту города находился уголь, приготовленный для французских судов, которые стояли на рейде. По занятии города французы прислали делегацию с требованием, чтобы махновцы выдали им уголь, который был им запродан деникинцами. Махновцы вполне резонно ответили, что уголь является военной добычей. Тогда французы просили прислать махновскую делегацию на судно для переговоров. Поехали на судно делегатами члены штаба Чубенко, Чучко, Михайлов-Павленко и Васильев. «Когда мы прибыли, – рассказывает делегат Чубенко, – нас приняли очень хорошо, а затем стали говорить: «Хорошо, что в России революция, только плохо, что у них теперь скверный сосед т. Ленин и т. Троцкий». Затем они стали говорить, что если мы не будем зависимы от коммунистов-болыневиков, то они с нами могут вести товарообмен и торговые сношения, а если мы будем с коммунистами-большевиками, тогда они и говорить не хотят»
[113]. Делегация отказалась обсуждать этот вопрос и предлагала говорить лишь об угле. Махновские представители обещали выдать уголь, но в обмен на средства производства, а не на оружие, которое предлагали французы. Французы же предлагали пароход с оружием за сырье, но делегация отклонила это предложение, заявив, что в этом армия Махно не нуждается. Переговоры не привели ни к чему.
Любопытно, что Махно был дальновиднее своей делегации.
«Когда мы возвратились обратно на берег, – говорит тот же Чубенко, – и сделали доклад, то Махно сказал, что надо иметь на всякий случай в виду относительно того, чтобы обменять сырье на оружие». Тем не менее уголь был погружен в вагоны и увезен в Гуляй-Поле.
