Съезд волревкомов Мариупольского уезда, происходивший 6 марта, также указывал, что подводная мобилизация и реквизиция проходят без системы. «Крестьянство постановило, – сообщает сводка о съезде, – хлеб давать по твердым ценам армии и рабочим»
[127]. Но заготовительные организации не уплачивали и твердых цен. Это вызывало трения между местной властью и представителями общереспубликанских заготовительных организаций, что не могло способствовать разрешению кризиса.
«Мелитополь. Упродком в своей работе идет вразрез местным властям, совершенно с ними не считается. Ограничение отпуска хлеба местному населению вызывает контрреволюционную агитацию, спекуляцию хлебом»
[128].
Собранные с трудом у крестьян зерно и фураж часто не утилизировались, а из-за халатности или неналаженности аппарата гибли. Так, например, опродком XIII армии заготовил в районе Александровского уезда (станция Канкриновка) около 100 тыс. пудов фуража, но не реализовал собранного фуража. «Фураж этот находится в ужасном беспорядке и уже начинает преть, – писал уполномоченный губернского продкома о действиях армейских продовольственных организаций. – Если не будут приняты немедленно меры к прессовке фуража, то после прошедшего дождя фураж этот испортится по меньшей мере на 50 %»
[129].
Эти факты влияли на политическое настроение крестьянства. Недовольство намечается в марте, а в апреле оно приобретает четкие формы. «Общее политсостояние города и уезда неудовлетворительно, – сообщает сводка о Херсонском уезде. – Недостаток партийных агитаторов, индифферентное отношение обывателей к соввласти, контрреволюционная работа деникинско-петлюровских агентов, антисемитизм, недостаток военной силы, дающий возможность контрреволюции поднимать голову. В уезде на 70 % избраны советы. В выборах явное эсеровское засилье».
К жалобам на продразверстку прибавляются жалобы на трудповинности, которые летом отнимали у крестьянина драгоценное время, «Настроение населения прифронтовой полосы махновское, – сообщает сводка особотдела XIII армии за 25 и 26 августа, – замечается ропот на почве возложенной трудовой повинности». Это же подтверждают и политсводки политотдела XIII армии: «В Мало-Камышевской волости (Александровский уезд. – М. К.) обнаружено большое количество вооруженных дезертиров. Настроение этой волости махновское»
[130].
Могла ли быть политика советской власти иной, можно ли было отменить разверстку и тем самым уничтожить основные причины недовольства крестьянства? Для этого познакомимся с состоянием продовольственного вопроса на Украине в 1920 г.
Продовольственный вопрос на Украине в 1920 г.
Потребность города в продовольственных продуктах на Украине в 1920 г., имея в виду удовлетворение только рабочих и их семей, в общем составляло за год 180 млн пудов.
Продразверстка была рассчитана на 160 млн пудов, из которых комнезаможным должно было быть оставлено около 20 млн пудов, на город оставалось 140 млн пудов и плюс помольный сбор, что должно было дать 170 млн пудов. Такого количества хлеба, несомненно, продовольственный аппарат на Украине собрать не мог; даже если бы удалось собрать 120–150 млн пудов, то это было бы, по мнению наркомпрода Украины Владимирова, большим шагом вперед. На самом же деле было собрано значительно меньше – 9721 тыс. пудов. Таким сравнительно ничтожным количеством нельзя было накормить городское население. Даже ударная группа рабочего населения, та часть рабочего класса, которая должна была получать паек, в первую очередь горняки, рабочие воензаводов и т. д., получала его в ничтожном количестве. Так, например, эта группа рабочих получила муки в сентябре – 92 % потребности, в октябре – 91 %, в ноябре – 0 %; пшеницы, ржи, ячменя за эти месяцы – 0 %, крупы 19, 12 и 8 % потребности; мяса и рыбы – 11, 14 и 0 %; сахара, сахарных изделий за все три месяца – 0 %; масла подсолнечного – 15, 21 и 21 %; махорки, спичек – 0 %; зернофуража – 0 %; мыла – 79, 92, 0 %
[131].
Деревня же получала необходимые ей продукты в ничтожном количестве. Мануфактуры, потребность в которой для всей Украины равнялась 300 млн аршин, было отпущено (из числа полученных из РСФСР 23 млн для всего населения Украины) 16 млн крестьянству, а 7 млн городскому населению. Железа, потребность в котором равнялась 3,6 млн пудов, отпущено было сельскому населению 420 тыс. пудов (14 % потребности), шипов роздано было 38 тыс., то есть 28 % потребности, гвоздей 150 тыс. – 40 % потребности, галантереи – 150 тыс. гросс, то есть 21/2% потребности. Обувь деревня совершенно не получала, так как при общей потребности в 3,6 млн пар было распределено между рабочими лишь 180 тыс. пар. Керосина, потребность в котором выражалась в 4,3 млн пудов в год, отпущено было лишь 137 тыс. пудов. Село и городской пролетариат жгли «каганцi»
[132]. Сахара произведено было на Украине до 4 млн пудов, в то время как потребность одного городского населения равнялась 3,4 млн пудов, а с сельским населением – 5,7 млн пудов. Украина должна была из этого скудного запаса снабжать РСФСР и армию; отпущено было 2,7 млн пудов, главным образом армии. Даже махорки – продукта дешевого и всегда бывшего в достаточном количестве в украинской деревне, было недостаточно на Украине: в то время как потребность в ней равнялась 1 млн ящиков, распределено было лишь 150 тыс. ящиков, то есть 10 % потребности, причем 50 % этого количества пошло на снабжение Красной армии. Таким образом, деревня ничего не получала от города из продуктов городской промышленности, и продразверстка могла проводиться не путем обмена, а исключительно путем насильственного отбирания излишков продуктов. Правда, взамен своевременно внесенной продразверстки каждая деревня должна была получить соль, в которой особенно остро нуждалась деревня, но в большинстве случаев она ее не получала. Нечем и не на чем было даже довести до крестьянина городские товары. «У нас почти нет мешков (во время гетманщины были вывезены миллионы мешков, и сейчас у нас нет в достаточном количестве для провозки продуктов), заменить их тоже очень трудно. Главлеском не может достать достаточного количества материала для ящиков, железные дороги плохо действуют, и приходится перевозить по простым дорогам. Еще хуже обстоит дело с заготовкой скота. Тут часто случается, что маршрутные поезда находятся в пути 10–15 дней, часто есть станции, где нет воды, и поэтому большой процент скота пропадает… Заготовки иногда передаются в распоряжение других распределительных организаций». Так рисовал положение вещей на партийной конференции народный комиссар продовольствия УССР Владимиров. Если к этому еще прибавить частые крушения поездов, организуемые различными крестьянскими антисоветскими отрядами, уничтожение ими собранного хлеба и т. д., то станет ясна картина тяжелого кризиса, в котором находилось продовольственное дело республики.
