«Рекомендую немедленно упразднить комитеты незаможных селян, ибо это есть грязь», – писал Махно председателю комитета села Доброволье
[150]. В оперативном приказе на имя командира одного из отрядов революционно-повстанческой армии Украины (махновцы), подписанном командиром Махно и начштаба, в числе прочих пунктов имеются следующие: «П. 2. В корне пресечь организацию и деятельность комнезамов и комсомолов». «П. 4. Разгонять и в корне уничтожать милицию, чеку, продотряды и другие совучреждения»
[151].
Понятно, что при таких условиях существование организации бедноты было зачастую невозможно, если оно не опиралось на вооруженную силу Красной армии. В Лозовском районе комнезамы перешли даже на нелегальное положение. В селе Троицкое Екатеринославской губернии комнезаможники были обезоружены кулаками. В селе Вениславовка Петровской волости Полтавской губернии члены комнезамов избивались. В Ряжской волости Константиноградского уезда Полтавской губернии 30 комнезаможников были вырезаны кулаками в одну ночь. Оставшиеся незаможники на другую ночь вырезали 50 кулаков
[152].
Отношение кулаков к активно выступающей против них бедноте рисует длинный список убитых комнезаможников. Из большого материала мы выберем часть того, что дают нам сами представители махновщины
[153].
«11 /XII 1920 г. в селе Андреевке по распоряжению Махно было изрублено до 30 чел. отряда комнезаможников и сотрудников Берлинской ЧК.
6/III в с. Белоцерковке, Бердянского уезда, Запорожской губернии, по распоряжению Зинковского (нач. контрразведки. – М. К.), изрублено два милиционера и 1 предкомнезаможа.
14/III в Мелитопольском уезде, в с. Рубашевке, по распоряжению Зинковского и жены Махно, убит один председатель комнезаможных и три милиционера.
27/III в с. Ивановке, Криворожского уезда, по распоряжению Зинковского, были изрублены 1 предкомнезаможа и 2 милиционера.
30/III в с. Вырбове, Б. Токмакского уезда, Запорожской губернии, изрублены, по распоряжению Зинковского и Галины (жены Махно), один предкомнезаможа и 2 совработника.
5/V в с. Васильевке, Новомосковского уезда, Екатеринославской губернии, изрублены 1 предкомнезаможа и 2 милиционера.
10/V в с. Пески, Гадячского уезда, Полтавской губернии, изрублены 2 комнезаможных, 5 милиционеров и 3 совработника.
12/VII в с. Андреевке, Гришинского уезда, изрублены, по распоряжению Махно и Зинковского, 1 комнезаможник и 1 милиционер.
15/VII в с. Святодухове, Гуляйпольского уезда, по распоряжению Махно, изрублены 1 предкомнезаможа и 3 милиционера.
18/VII в с. Новотроицком, Мариупольского уезда, по распоряжению Махно, изрублены 2 комнезаможных и 1 сотрудница».
Мы могли бы привести до бесконечности длинный список жертв, понесенных организаторами бедноты. Приведенные примеры, из различных уездов и в различное время одного и того же года, показывают машину махновского правосудия на ходу. Характер приведенных убийств показывает, что они не были вызваны исключительными обстоятельствами, а были системой уничтожения руководящей головки бедняцкой части деревни. Кулачество уничтожало председателей комитетов бедноты, то есть организаторов, руководителей деревни
[154]. Так практически стремилось кулачество проводить единство деревни, которое теоретически формулировали анархисты в «декларации РВС».
Борьба Махно с советской властью в 1920 г.
Тактика Махно в деревне в 1920 г. резко изменилась по сравнению с 1919 г. Как мы уже указывали выше, советская власть путем проведения земельной политики сумела отколоть от Махно значительные кадры деревни. Продовольственная политика углубила раскол, обеспечила бедноту за счет кулаков и середняков и тем самым лишила Махно той опоры, какую он имел во всех слоях деревни в 1919 г. Не только город, но и часть деревни стали враждебны ему. Если раньше он применял террор по отношению к буржуазии и членам компартии, то есть бил по всем активным политическим элементам города, то теперь, в 1920 г., он применял террор и по отношению к революционным элементам деревни, не разделявшим его убеждений и не помогавшим ему материально. Удары махновской армии прежде всего направлялись против продовольственного аппарата. Разгром складов, сожжение запасов собранного хлеба – один из обычных методов борьбы.
В длинном списке убийств и вреда, причиненного советской власти, данном Белашем суду, фигурируют четыре группы лиц: совработники, милиционеры, продагенты и комнезаможники. Комнезаможник был своим деревенским врагом, а остальные представляли ненавистную администрацию города и подлежали безусловному уничтожению. Характерным являлось то, что все представители власти в деревне подвергались безусловно уничтожению. Из своей деревенской бедноты кулачество уничтожало лишь организаторов, а не целиком всех организованных вокруг комитетов бедноты. Представители же государственной власти в деревне в лице трех-четырех милиционеров, одного-двух совработников махновцами начисто уничтожались. Продагенты были даже еще более ненавистными врагами махновцев, чем комнезаможники. Им пощады безусловно не давалось. Сухо и деловито пишет об этом в своем дневнике жена Махно – Галина Кузьменко
[155]:
«23 февраля (1921 г. – М. К.) рано утром, часов в 10, наши хлопцы захватили двух большевистских агентов, которые были расстреляны.
После обеда выехали па Гавриловку. В Гавриловке захватили двух агентов, которые забирали скот, а также 1 инженера, который приехал организовать ревком и исполком. Тут мы переночевали.
25 февраля. Вероятно, сегодня уедем отсюда. Тут остается Феня (убито двое)…
25 февраля. После обеда переехали в Малоросское. Здесь поймали 3 агентов по сбору хлеба и проч. Их расстреляли».
Такими заметками полон дневник. О беспощадном уничтожении продагентов говорит в своих показаниях и Белаш.
Особенно интенсивно шла борьба махновщины с перечисленными элементами советской власти в деревне в середине 1920 г.
К этому времени расслоение успело оказать свое влияние на деревню, хлебные излишки отбирались от зажиточных элементов деревни. К этому же времени кулаки были выбиты из комитетов незаможных, сеть комитетов стала значительно гуще, представляя определенную угрозу для махновской армии, так как они, помимо всего прочего, являлись информаторами о движении и деятельности махновской армии. В июне борьба разгорается чрезвычайно сильно. Иллюстрацией могут служить сводки штаба XIII армии, в тылу которой шатались махновские отряды, нанося большой ущерб армии. Приведем сводки лишь за один июнь месяц, рисующие, какую большую угрозу армии представляла деятельность махновцев. Сводка штаба тыла за 10 июня сообщает: «В тылу армии около 18 часов нашими частями были заняты села Васильевка и Знаменка. Махновцы бежали в район Зайцево – Домаха. В этом районе бандами был остановлен воинский эшелон, идущий из Павлограда на Александровск. Бандитами захвачено 3 вагона снаряжения и 4 пулемета. Сила банды определялась в 500 сабель, 1000 штыков и 250 тачанок и 8 орудий. Другая банда в 200 штыков при 4 орудиях и большом количестве пулеметов сгруппировалась в районе ст. Троицкая (15 верст северо-восточней ст. Раздоры) – Елисаветовка – Александровка. В последней деревне бандой был заказан ужин на 700 человек»
[156].
