– Нам нужно еще раз поговорить с Мартином Санчесом. За всем этим что-то скрывается, но мы этого пока не видим.
Он вытер руки о бумажную салфетку.
– Санчес подождет еще минут десять-пятнадцать. Ешьте!
– Правильно. – Она впилась в бургер.
– Кейт, что заставило вас пойти работать в ФБР? – спросил Мазур.
Отложив бургер, она вытерла руки о салфетку.
– Я работала над диссертацией по лингвистике, когда к моему научному руководителю обратились следователи. Они попросили его ознакомиться с письмом маньяка. Куратор показал письмо мне. На основании наших заключений полиции удалось схватить преступника. ФБР как раз набирало людей, и я подала заявление. Теперь работаю в специальной группе, нас направляют расследовать сложные дела.
– Вам нравится ваша работа?
– Сами знаете, что это такое. Порой приходится быть свидетелем бесчеловечного отношения одного человека к другому. Зато иногда погоня становится такой захватывающей, что потом еще несколько дней пребываешь в эйфории.
– Я вас понял.
– А вы почему стали полицейским?
– Я не мог представить для себя работу с девяти до пяти. Плюс хотел делать что-то значимое. – Он посмотрел ей в лицо. – Вы пошли в ФБР потому, что вашего отца убили?
Кейт застыла, и какое-то мгновение ему казалось, что она не станет отвечать.
– Определенно, это сыграло свою роль. Смерть отца разрушила нашу семью.
Мазур услышал у нее в голосе дрожь.
– Извините.
Хейден закрыла глаза, затем открыла их и завернула недоеденный бургер в салфетку.
– Я виню в случившемся себя.
– Почему?
– Я училась в школе вместе с убийцей, Уильямом Болдри. Мы занимались в шахматной секции и были большими друзьями.
– Что представлял собой этот Болдри?
– Умный, веселый и очень яркий. Я бы не сказала, что все его любили, но он со всеми ладил.
– И вы с ним встречались?
– Как вы, вероятно, уже заметили, я с причудами. Сейчас это можно считать достоинством, но когда я училась в школе, все было совсем не так. Болдри дружил со мной, что мне очень льстило. Когда он пригласил меня на свидание, я не смогла устоять. Я считала себя самой счастливой девушкой в Сан-Антонио.
Какое-то время Мазур молчал.
– Почему вы с ним расстались?
– То обаяние, которое Болдри излучал окружающему миру, бесследно исчезало, когда мы оставались вдвоем. Он становился чересчур властным. Постоянно требовал от меня подтверждения своих чувств, а я этого не могла терпеть.
– И вы расстались.
– Да. Болдри был в бешенстве. Сначала мои родители не могли взять в толк, почему я с ним порвала: Уильям ведь был такой обаятельный… Но когда я настояла на том, что для меня это лучший выход, родители поддержали. Они перестали звать меня к телефону, когда Болдри звонил. Осознав, что звонками ему ничего не добиться, тот написал мне десятки писем. В тот момент все его письма казались вежливыми и мягкими, но если б я читала их сейчас, то увидела бы очень красноречивые знаки. Я горько сожалею о том, что не распознала их тогда.
– Но ведь вы были еще ребенком, как вы могли что-то понять?
– Болдри застрелил моего отца. Я не могу простить себя за то, что не увидела предостерегающих знаков.
– А ваша мать? Неужели она также винит вас в случившемся?
– От маминой поддержки мне приходилось еще хуже. А вот мой брат Митчелл винил меня в гибели отца. И, если честно, это я переносила легче, чем понимание матери.
Мазур помолчал.
– У этого Болдри определенно были проблемы с психикой. И вы тут ни при чем.
Покачав головой, Кейт вскинула подбородок.
– Я делилась своей историей с другими жертвами насильственных преступлений. В надежде установить контакт и показать, что я их понимаю. Обыкновенно мне хорошо удается дистанцироваться от прошлого. Однако сейчас, когда я вернулась в Сан-Антонио, очень трудно оставаться в стороне.
Мазур знал, когда надавить, а когда лучше этого не делать, он понял, что сейчас не время копаться в старой ране Кейт. Какое-то время он молчал, давая ей возможность взять себя в руки. Затем, когда они закончили есть, собрал мусор и выбросил его в контейнер.
Сигнал телефона. Сообщение.
– Мне нужно забрать дочь из школы. Вы ничего не имеете против?
– Ничего.
– Много времени это не займет.
Мазур выехал на оживленную улицу. Пару раз ему приходилось думать на перекрестке, в какую сторону повернуть, и, к счастью, он делал правильный выбор. Через двадцать минут они подъехали к обрамленной деревьями территории школы, на которой гармонично сочетались старые и новые строения.
Алисса сидела перед школой на каменной скамье, положив ранец на колени. Это была миниатюрная девочка со светлыми, ниспадающими на плечи волосами, которые обрамляли миловидное круглое лицо.
Увидев отцовскую машину, она стремглав устремилась к ней.
Когда Мазур вышел из машины, девочка бросила на него многозначительный взгляд, напоминающий те, которых он неоднократно удостаивался от Кейт.
– Спасибо, папа. Мы сегодня закончили рано, и я не хотела дожидаться миссис Уайт.
Чмокнув отца в щеку, Алисса взяла ранец. Тео открыл заднюю дверь.
– Повезу тебя сзади, как преступницу. Сегодня у нас гости. Алисса, это агент Кейт Хейден.
Алисса забралась назад.
– Привет, агент Хейден!
– Рада с тобой познакомиться, Алисса. Можешь звать меня просто Кейт.
– Значит, вы та федералка, что работает с папой?
– Она самая.
– И чем вы сейчас занимаетесь? – спросила Алисса.
– Двумя убийствами, – ответила Кейт.
Захлопнув заднюю дверь, Мазур уселся за руль и многозначительно посмотрел на Кейт:
– Доктор Хейден, ей не обязательно знать подробности.
Алисса положила сплетенные руки на спинку сиденья спереди.
– Ей очень нравится знать подробности.
– Я вынуждена удовлетворить просьбу твоего отца.
– Ну па-а‑а‑апочка, я хочу узнать про это дело! – взмолилась Алисса.
Покачав головой, Мазур описал круг по стоянке и направился к главному въезду.
– Доктор Хейден, будьте добры, постарайтесь не выходить за рамки того, что разрешается детям детсадовского возраста.
Кейт наморщила лоб, отбирая наиболее мягкие факты.
– Алисса, у нас есть жертва, которую застрелили. Меня пригласили в город, поскольку есть основания предположить, что речь идет о серийном убийце.
