– К счастью, в кладовке нашлась ткань поплотнее. Я сэкономила несколько часов работы, не пришлось пришивать ко всему шерстяные подкладки… – Она привстала из-за ткацкого станка. – А у вас как дела? Еду нашли?
Энгль ухмыльнулся.
– Много. Правда, она хорошо спрятана.
Они пообедали на мельничной кухне: нашли в ящиках ложки и выскребли из банок кукурузу и прочие овощи. Это хорошо. На одном хлебе им не прожить. Чтобы встретить ведьму во всеоружии, нужно восстановить силы.
Мельда согласилась с предположением, что жители деревни явно встретились с чем-то настолько страшным, что заставило их бежать, бросив всё, даже самое ценное. Впрочем, она была уверена: от чего бы те ни сбежали, сейчас оно уже давно исчезло.
Тор надеялся, что она права.
Взяв коробок спичек, которые Энгль нашёл в буфете, они разожгли очаг, в тепле которого Тор наконец согрелся, а потом поднялись на второй этаж. Каждый нашёл для себя по комнате. В комнате Тора стояли волшебные часы-дракон, которые дышали огнём, когда было пора вставать; должно быть, когда-то они принадлежали мальчику, изображённому на картине.
Хотя он впервые за несколько дней лежал в удобной постели – с покрытыми пылью подушками и покрывалами и даже шерстяным одеялом, – Тор никак не мог уснуть. Мысли метались в голове, словно плохо сконструированный корабль в бурю. Скорее даже не мысли… а страхи.
Тор боялся неудачи.
Именно поэтому он ненавидел свою эмблему лидера и даже не пытался хорошо учиться в школе. Его мама была едва ли не самой лучшей касикой за последнее столетие – как он вообще мог с ней сравниться?
Так что вместо того чтобы пытаться жить по её недостижимым стандартам, Тор убедил себя, что ему не нравится лидерство, и он получил не ту отметку. К сожалению, он начал понимать, что, скорее всего, был не прав.
Может быть, он получил правильную эмблему – но слишком боялся потерпеть неудачу, используя её?
* * *
Возможно, всё дело было в Тенях и в том, как они действовали на сознание, возможно, в чём-то другом, но Тор не мог уснуть ещё несколько часов. Страх превратился в беспокойство, а беспокойство – в чувство вины. То был бесконечный цикл, из-за которого казалось, словно всё тело превратилось в кружащуюся чёрную дыру.
Он не собирался убивать ведьму – а это значит, что нужно как-то убедить её снять проклятие.
Но он даже не представлял себе, как это сделать.
В очередной раз ругая себя за то, что не может уснуть, он услышал скрип. Тихий стон половицы, на которую кто-то наступил.
Он встал и зажёг свечу на прикроватном столике. Если Мельда не спит, может быть, нужно что-то сделать. Он был готов заняться чем угодно, лишь бы не оставаться наедине с мучительными мыслями.
И в самом деле, когда Тор открыл дверь, он увидел Мельду, одетую в ночную рубашку, судя по всему, позаимствованную в одном из комодов. Девочка повернулась к нему, её глаза были широко раскрыты.
– Ты слышал? – прошептала она.
Тор прищурился.
– Это была не ты?
Мельда покачала головой.
Они тихо дошли до комнаты Энгля. Тот раскинулся в кровати, словно серебряный сокол в полёте – ему явно ничего спать не мешало. Тор разбудил его, ткнув пальцем. Раздражённо ворча, Энгль пошёл с ними по коридору, всё ещё полусонный.
В темноте они дошли до середины второго этажа и посмотрели наверх. На самом верхнем этаже ребята увидели огонёк.
Мельда повернулась к мальчикам. Её лицо было очень серьёзным.
– Здесь ещё кто-то есть.
* * *
Они поднялись по спиральной лестнице; Тор крепко держал подсвечник обеими руками на случай, если придётся применять его в качестве оружия. Энгль уже совсем проснулся и прикрывал тыл; его зубы стучали, словно он каждое мгновение ожидал появления призрака.
Мельда шла первой, Тор – за ней. Он шагал как можно тише, просчитывая каждое движение: сначала пятка, потом свод стопы, потом носок, равномерно распределяя вес. А потом Энгль наступил на незакреплённую половицу, и громкий стон дерева разнёсся на всю мельницу.
Тор застыл. Мельда ахнула. Несколько мгновений стояла полная тишина, и Тор успел вздохнуть с облегчением.
А потом по дому разнёсся голос:
– Я знаю, что вы идёте.
Мельда прикусила костяшки пальцев. Тор разрывался между желанием со всех ног выбежать из дома и узнать, кто же к ним обратился.
– Уходим, – сказал Энгль, направляясь к первому этажу.
– Нет, – одновременно ответили Мельда и Тор.
Энгль нахмурился.
Они пошли наверх, даже не пытаясь скрывать своих шагов. Добравшись до двери, из-за которой виднелся свет, Тор взял подсвечник в вытянутую руку, словно меч. Они ворвались внутрь.
В углу комнаты в огромном кресле сидела старуха. Её тело напоминало мешок с костями, завёрнутый в ночную сорочку, её лицо осунулось, словно кожу затянули зыбучие пески.
Волосы напоминали больную белую птицу, которая была не в силах взлететь с головы. Она сидела, согнувшись в три погибели и почти касаясь плечами ушей.
– Кто вы? – спросила Мельда.
Старуха улыбнулась. Большинство зубов у неё выпали, а оставшиеся сгнили.
– Кто я? – спросила в ответ она. – Я хозяйка дома.
Тор вспомнил картину на первом этаже.
– Это вы нарисованы на картине? – спросил он, не скрывая удивления.
Старуха кивнула.
Энгль, который тоже видел красавицу на портрете, скорчил гримасу, словно почувствовал отвратительный запах.
– Как давно её нарисовали?
– Лет пять назад.
Она явно не в себе. Если хозяйка дома – действительно она, этот портрет нарисовали лет пятьдесят назад, никак не пять.
Старуха щёлкнула оставшимися зубами; послышался отвратительный хруст.
– Я чувствую, что вы мне не верите. Давайте я расскажу вам, что произошло. Садитесь.
И ребята послушались.
– Наша деревня не всегда стояла в Тенях. Мы жили недалеко от них, но не в них. Мой муж был самым знаменитым мельником на всём Острове Эмблем. Мы устраивали на мельнице вечеринки, и я носила прекрасные платья из паучьего шёлка.
Тору очень трудно было представить эту маленькую высохшую старуху на балу.
– Моя жизнь была идеальна, – дрожащим голосом сказала она. – А потом…
– Что произошло? – медленно, с теплотой спросила Мельда.
– Однажды солнце померкло. С неба посыпался пепел, словно чёрный снег. Он покрыл всё – наши дома, одежду. Маленькие частички зла. Мы должны были знать, что нас ждёт. Но мы жили хорошо. Никто не хотел уходить. Так что мы остались.
