— Слушай-ка, Валерка! — Полицейский повысил голос. — Сейчас сюда приведут некоего Анатоля Малецкого. Ты должен сказать, тот ли это, что бывал у вас дома! О ком ты рассказывал моему заместителю, помнишь?! Понимаешь, чего я от тебя хочу?
— Рыхтык, — сказал старик. — Или тот, что придет, это Тольо Малецкий, или нет! Такое должен подтвердить!
— Именно так! Смотри внимательно!
Из темного коридора доносились крики. Через несколько секунд из темноты вышел человек в белом, который громко ругался и размахивал руками. Он остановился и сердито взглянул на Попельского.
— То не есть Тольо Малецкий! — отозвался Питка. — На зіхир!
— Ну, видимо! — вмешался швейцар. — Так это пан доктор Лебедович!
— Холера ясна! — рявкнул доктор Лебедович на Попельского. — Вы мне голову морочите! Думаете, у меня есть время на ваши капризы пациентов разыскивать?!
Попельский почувствовал, что к голове ему прилила кровь. Челюсти двигались не только вверх и вниз, но и в разные стороны. Сейчас его не успокоило бы даже то, если бы он грыз железный забор вокруг больницы. Сжал кулак, впиваясь остро подпиленными ногтями в мягкую ладонь.
— Я тут бегаю, как иудей в пустой лавке! — Доктор заговорил тише и немного отступил от Попельского. — В целом отделении ищу вашего Малецкого, а его уже четыре дня как отпустили домой! Доктор Зухер не считал нужным меня информировать! Вы что, не могли проверить этого раньше? Не могли нам позвонить? Мне бы не пришлось тратить столько времени!
Челюсти Попельский перестали двигаться. Смутный след становился все сильнее и убедительнее. Комиссар потянул Питку за воротник, поклонился на прощание швейцару и вместе со стариком вышел из клиники.
На этот раз Питка сел в экипаж без всякой помощи. Возле него уселся Попельский, чуть ли не наваливаясь на своего хилого спутника.
— На Йоселевича, — бросил он вознице.
— Понимаю, уважаемый пан, — ответил тот и хлестнул коня.
— Куда едем? — спросил Питка.
— Навестим Тольо Малецкого, — пояснил Попельский, усмехаясь.
— Только нас двое, сами одни? — немного испуганно спросил столяр. — Вы его вы хотите схватить?
— Да.
— Так он мощный как бык. Пан кумисар, надо бы с нами еще какого пулицая!
— Тебе нравятся твои новые ботинки, Питка? — спросил Попельский и вытащил сигареты.
— Ну, так определенно!
— Тогда привыкай к ним, потому что пойдешь в этих ботинках до Ченстохова! Ты уже понял, почему нам больше не нужен ни один полицейский?
Питка кивнул головой и потер заскорузлые ладони.
XI
Нищий каменный дом под номером 25 стоял на такой же нищей улице Берка Йоселевича. Вместе с другими грязными и обшарпанными домами он образовывал целый квартал, посреди которого расположился маленький грузовой двор. На нем когда-то построили конюшню, разделенную на стойла. Там извозчики держали своих лошадей. Со временем, под влиянием распоряжений магистрата об ограничении количества зарегистрированных в городе животных, немало стойл опустело. Эти помещения выкупил управляющий имуществом находящейся поблизости львовской пивоварни, пан Юлиан Благачек, с намерением открыть здесь собственный трактир. Однако воплотить свою мечту в жизнь он не успел, потому что экономический кризис, который охватил Польшу, подсказал ему другую, лучшую идею. Спрос на пиво упал, зато дешевых квартир остро не хватало. Бедных граждан на рубеже десятилетий становилось все больше. Поэтому Благачек достроил возле конюшни нужник, выкопал перед ним колодец и установил помпу, над каждой дверью сделал козырек от дождя и прикрепил на кирпичной стене табличку «ул. Йоселевича, 25, флигель». В небольшом доме было шесть каморок, каждая с одним окном, в которых гнездились большие семьи бедняков. Над первой дверью справа виднелся номер 1.
Именно на эту табличку и номер смотрел сейчас Попельский из-за полуразрушенного забора. В течение четверти часа комиссар стоял в тени липы и спокойно курил сигарету. Взглянул на часы. Было почти семь. Сейчас двор наполнится гомоном детей, спешащих в школу, бренчанием ведер возле помпы и женскими голосами. Сейчас на галереи выйдут бабушки и повывешивают перины под теплые лучи майского солнца, которое он так ненавидит. Сейчас здесь закипит жизнь, а Попельский должен успеть сделать все раньше. Он раздавил сигарету носком ботинка и быстро двинулся в сторону флигеля, напрямик через грязь. Остановился у каморки с номером 1. Заглянул в окно. Ничего не увидел, ибо оно было заслонено изнутри покрывалом. Чувствуя на бедре приятную, подбадривающую тяжесть браунинга, комиссар застучал в дверь так громко, что всполошил птиц, что слетелись возле помпы.
Огляделся вокруг. Птицы были единственными существами, что обратили на него внимание. Человек, который умывался у колодца, даже не взглянул в его сторону. За дверью послышалось чье-то шлепанье.
— Кто там?! — раздался глухой голос.
— Полиция! Открывай!
Тишина. Шаги удалились от двери и приблизились к окну. Покрывало отклонилось, и за грязным оконным стеклом мигнули слипшиеся со сна глаза. Попельский подсунул к ним полицейский значок. Покрывало упало на окно, а шаги снова приблизились к двери. Потом наступила тишина, которая Попельский очень обрадовала. Из этого он делал вывод, что Малецкий колеблется, впустить комиссара или нет. Если бы он был невиновным, то не ждал бы, а открыл дверь.
Дверь приоткрылась, и в них стоял небритый здоровяк в кальсонах и майке. Ее белизна была покрыта многочисленными желтыми подтеками. Из-под майки виднелись косматые волосы на груди. Из носа и ушей торчали редкие длинные закрученные волоски. Из комнаты бил запах испорченной еды.
— Вы Малецкий? Вас зовут Анатоль Малецкий?
— Что такое? — Мужчина продемонстрировал отсутствие нескольких зубов.
— Это Малецкий?! — крикнул Попельский и глянул в сторону.
Валерий Питка, который умывался у колодца и сейчас кормил голубей, утвердительно кивнул головой. Малецкий посмотрел на него, улыбнулся и помахал старику рукой. И получил ребром ладони по носу.
Нанеся удар, Попельский снял шляпу и бросился на здоровяка, словно бык на тореадора. Головой попал Малецкому в грудь и вместе с ним ввалился в комнату. Почувствовал вонь пота и теплую влагу на голове. Понял, что из носа Малецкого капает кровь. Поднял голову и увидел, как тот ударяется об стену и падает на ведро, закрытое крышкой. Содержимое ведра выплеснулось, и Попельскому на мгновение перехватило дыхание от вони. Левой рукой он дотянулся до браунинга, а правой — до носового платка. Нацелился пистолетом в Малецкого. Тот сидел неподвижно на полу и тряс большой кудлатой головой, как будто с недоверием. Вокруг разливалась лужа нечистот, валялись старые поломанные ящики, полные различных органических и неорганических отбросов. В углу стояла чугунная печка, труба которой выходила сквозь отверстие в окне. Из стены торчало металлическое кольцо, к которому когда-то привязывали то или другое животное.
