— Ну, раз в Акрополь мне нельзя, тогда рассказывай обо всём, что мы там видим, — сказал Тимон.
— Обязательно расскажу, — поспешил заверить Тимона Лизис. — Ещё немного о Парфеноне. Парфеноном храм называется потому, что посвящён он покровительнице нашего города Афине Парфенос
[168]. Обрати внимание на фронтон и фризы
[169]. Всего на них больше пятисот статуй. Представляешь! Большинство из них создал всё тот же Фидий. Остальные — его помощники.
— Они же не так просто себе там стоят, эти пятьсот статуй, а, наверное, что-то изображают, какие-то события? — поинтересовался Тимон.
— Конечно! Они изображают разные там битвы — жаль, запамятовал, какие именно. Ещё там показаны шествия и празднества афинян. Ну, и всё такое... Кроме Парфенона на Акрополе есть ещё один храм, посвящённый Афине. Вон слева, позади центрального входа на Акрополь, который называется Пропилеи, — храм Афины Промахос
[170]. Кроме того, сзади Пропилей возвышается бронзовая статуя Афины с копьём и щитом. Правда, она несколько ниже той, что в Парфеноне, — без малого двадцать пахюсов. А ещё на Акрополе стоят храмы и святилища, посвящённые Зевсу, Аполлону, Артемиде и другим эллинским богам. Есть там и пещеры — Зевса, Аполлона и даже Пана
[171].
— А Пану за что такая честь? — удивился Тимон.
— А ты разве не знаешь, что Пан помог афинянам разгромить персов при Марафоне?
— Впервые слышу, — сознался Тимон.
— Когда афиняне пошли в наступление на персов, а их войско было во много раз больше афинского, над полем битвы вдруг появился Пан и поднял такой оглушительный крик, что персы, кто от неожиданности, а кто с перепугу, стали бросать оружие и пустились бежать к своим кораблям. Тут уж афиняне не зевали, уложили больше шести тысяч персидских воинов. Наших, кстати, погибло тогда не больше двухсот.
— Вот уж не думал, что Пан способен на такое, — удивлённо покачал головой Тимон. — Казалось, он только и умеет, что пугать нимф да играть на своей флейте. А тут на тебе...
Лизис между тем продолжал:
— А вон там дальше, за храмом Афины Промахос, виднеется ещё один храм. Видишь? Это Эрехтейон, храм Афины и Посейдона. На Акрополе это второй по величине и значимости храм. После Парфенона. В Эрехтейоне, да будет тебе известно, хранится оливковое дерево, которое высадила когда-то у нас сама Афина.
— А зачем вокруг Акрополя такая мощная стена? Она опоясывает весь Акрополь?
— Разумеется, весь. А для чего она... Стена эта возведена давно, намного раньше всех этих храмов. И Акрополь тогда не был святилищем, а обычной крепостью. Впрочем, он и сейчас может служить крепостью. И даже неприступной. Высота этих стен больше двадцати пахюсов, а толщина — добрых десять пахюсов. Святилищем Акрополь стал не так уж давно — чуть больше пятидесяти лет тому назад.
— Откуда ты всё это знаешь? — удивился Тимон.
— Отец водил меня и на Агору, и на Акрополь, и даже по нескольку раз, и обо всём рассказывал. Он говорит, что каждый афинянин должен знать и любить свой город. И гордиться им. Потому что другого такого города, как Афины, нет во всём мире.
— Твой отец прав. Замечательный город! Куда до него нашей Ольвии...
Перед полуднем, когда ребята возвращались домой, Тимон, вытирая вспотевший лоб, заметил:
— У вас тут и Гелиос жарит не то, что у нас. Припекает, будь здоров!
— Это ещё что! — заметил Лизис. — Вот в Египте, рассказывал отец — он однажды плавал туда, — Гелиос жарит, так жарит. Там запросто можно куриные яйца запекать в песке. Представляешь: не надо ни дров, ни огня. Загрёб яйца в песок, подождал малость — и пожалуйста! — яйца испечены. Ешь на здоровье!
— А ты не того... не загибаешь? — недоверчиво взглянул на Лизиса Тимон.
— Какой мне смысл тебя обманывать? — пожал плечами Лизис. — А отцу какой смысл обманывать меня? На свете много разных чудес. Разве то, что мы видели сегодня, не чудеса?
— Конечно, чудеса! И ещё какие! — согласился Тимон.
— Ну, вот! А ты говоришь...
* * *
После обеда Лизис стал рассуждать, куда бы еще сводить Тимона. Но мать сказала:
— Сынок, я думаю, на сегодня достаточно. Не забывай, что скоро Тимону предстоит пятидневный поход в Элиду. А это означает, что мальчику надо беречь силы. Сегодня пусть отдыхает, а завтра покажешь ему ещё что-нибудь.
— Как, Тимон? — спросил Лизис.
— Твоя мама права. Дело в том, что так далеко я никогда ещё не ходил и потому не знаю, как это скажется на моих ногах. Наверное, не стоит переутомлять их перед столь дальней дорогой. Да и не известно, что скажет об этом мой педотриб. Я должен во всём слушаться его.
— Отдыхать, так отдыхать, — согласился Лизис. — А завтра мы сходим в храм Тесея, твоего любимого героя. Сегодня мы видели его лишь издали, а завтра рассмотрим основательно. Согласен?
— Спрашиваешь!
— Но прежде мы обойдём Акрополь с другой, южной, стороны, посмотрим театр Диониса. Идёт?
— Как скажешь. Ты водишь меня.
Афинский театр, названный в честь Диониса, оказался намного больше ольвийского. Но зато в отличие от каменного ольвийского афинский театр был деревянным
[172], что тотчас с некоторой долей пренебрежения отметил Тимон.
На это Лизис резонно заметил:
— Каменный, конечно, лучше деревянного, но зато наш театр вмещает семнадцать тысяч зрителей и в нём каждый год на Великие Дионисии проводятся состязания драматургов на лучшие трагедию и комедию. В прошлом году, например, победил Софокл
[173] со своей драмой «Пигмалион и Галатея». И что интересно: бедным афинянам, в отличие от зажиточных, вход в театр бесплатный. Представления идут целый день. Поэтому зрители, собираясь в театр, не забывают прихватить с собой еду.
— А это что за дворец такой? — показал Тимон на стоявшее сразу за театром Диониса большое квадратное строение, которое со всех сторон обступали изящные колонны, на которых лежала красная четырёхскатная крыша.
— Это Одеон, — ответил Лизис. — Он построен недавно по настоянию Перикла. Здесь проводятся различные музыкальные мероприятия: конкурсы певцов, соревнования музыкантов, выступления танцоров и даже поэтов и чтецов.
