Хотя надо признать, что состязания юных борцов не оправдали надежд публики. У большинства из них, кроме желания победить, ничего больше зрители не заметили: ни умения, ни техники, ни опыта. И потому их поединки напоминали петушиные бои — с наскоками, отскоками, излишней суетой.
По-настоящему боролись лишь двое юных атлетов: Пантарк из Афин и Ксенон из Сиракуз. Им-то и выпало сойтись в финальном поединке.
Оба после двух предварительных выступлений были заметно уставшими. Но близость столь желанного оливкового венка заставила их забыть об усталости и придала новые силы.
Поединок начался неожиданно. Как только элланодик дал сигнал к началу схватки, Пантарк вместо того, чтобы кружить вокруг соперника да присматриваться к нему, как это было принято среди борцов, неожиданно для всех и прежде всего для Ксенона, в первое же мгновение схватил обеими руками руку соперника, подсел и резким рывком бросил его через себя. И тут же, навалившись всей тяжестью тела, прижал спиной к песку. Застигнутые врасплох зрители не сразу по достоинству оценили такое начало поединка и только по истечении какого-то времени поощрили Пантарка одобрительными возгласами.
Окрылённый столь быстрым и неожиданным успехом, Пантарк на какое-то мгновение расслабился, чем незамедлительно воспользовался Ксенон. Когда Пантарк собрался было повторить свой удачный приём, Ксенон движением туловища показал, что намерен податься назад, чтобы избежать захвата, но в следующее мгновение внезапно нагнулся и, схватив руками противника за щиколотки ног, резко рванул их к себе, и его противник со всего маху шлёпнулся спиной оземь.
Пантарк понял, что с этим пареньком надо постоянно быть начеку, и в дальнейшем уже не допускал подобных промашек. И всё же ему пришлось ещё раз полежать на спине. Но зато Пантарк постарался, чтобы Ксенон ещё дважды побывал в этом неприятном для любого борца положении. В итоге со счётом 3:2 победил и стал олимпиоником Пантарк. Его победа была встречена бурной овацией и криками одобрения.
Надо заметить, что среди спортивных и зрительских делегаций всех полисов и городов, прибывавших и ещё продолжавших прибывать в Олимпию, больше всего на стадиуме было, как обычно, афинян и спартанцев, которые, не жалея ладоней и глоток, всегда громогласно приветствовали своих земляков. Тем более победителей.
Подготовка к состязанию кулачных бойцов была непродолжительной, и заняла совсем мало времени. Достаточно было работникам стадиума разровнять песок, который изрядно перепахали борцы, и площадка для поединков кулачников была готова.
Первыми на площадку вышли Ктесонид из Хиоса и Родокл из Лариссы
[217]. На головах у них блестели медные защитные колпаки, а пальцы рук, ладони и запястья были обмотаны толстыми кожаными ремнями.
Бросалась в глаза разница в возрасте, росте и весе юных атлетов. Если рост младшего с виду Ктесонида не превышал трёх с половиной пахюсов, то рост намного старшего Родокла был равен четырём пахюсам. Приблизительно таким же было и несоответствие в весе.
— Что же это за бой будет? — недоуменно пожал плечами Тимон. — Ведь это телёнок будет драться с быком!
— Ничего не поделаешь, — развёл руками Феокл. — Так решил жребий. Просто хиосцу надо было заняться другим видом агона.
— А если он любит кулачный бой? Если у него есть способности к этому виду агона? — не унимался Тимон.
— Я тоже не пойму, почему бы не делить борцов и кулачных бойцов по весовым категориям... Но я как-то говорил уже тебе, что не мы устанавливали эти законы и правила, и не нам их менять.
Между тем бой начался. Первое время бойцы кружили один вокруг другого, выжидая подходящий момент для нанесения удара. Точнее будет сказать, выжидал подходящий момент один из атлетов — Родокл. Другой, Ктесонид, думал лишь о том, как бы избежать этого удара.
Ещё во время жеребьёвки, когда Ктесонид увидел, с кем ему предстоит сразиться, его боевой дух тут же сошёл на нет. На площадку для поединка он выходил с обречённым видом. Конечно, он мог отказаться от этого боя. Для этого достаточно было в его начале поднять кверху руку. Но Ктесонид и близко не подпускал такой мысли. Сдаться, а тем более без боя, значило стать постоянным посмешищем в родном Хиосе.
Известно, что подвиги совершают нередко люди обречённые, попавшие в безвыходное положение. И Ктесонид совершил такой вынужденный подвиг: вспомнив, что лучшая защита — нападение, он сделал ложный замах левой, а когда Родокл сместил руки вправо для защиты правой стороны лица, со всей силой и яростью обречённого на смерть человека ударил правой в нос соперника. Родокл покачнулся и, опасаясь получить ещё один удар, отскочил от Ктесонида на несколько шагов. Из его разбитого носа струилась кровь.
Стадиум взревел от восторга. Такое, чтобы явный слабак да так ударил заведомого фаворита, к тому же в самом начале боя, случалось нечасто. И тут же стадиум притих в напряжённом ожидании. По тому, с какой злобой сверкнули глаза Родокла, стало ясно, что в долгу он не останется, что поединок превратится в побоище.
Так оно и случилось. Придя в себя, Родокл тут же решительно подступил к Ктесониду, и на лицо хиосца посыпался град мощных ударов. А когда соперник, оглушённый и потерявший всякую ориентацию, и вовсе перестал защищаться, Родокл выбрал момент и с такой силой саданул ему снизу по подбородку, что тот, как подкошенный, грохнулся спиной на песок. Родоклу этого показалось мало, и он, нагнувшись над поверженным противником, стал что было силы молотить его по лицу кулаками.
— Что он делает? — не выдержал Тимон. — Разве можно бить лежащего?
— Можно, — сказал Феокл. — Ведь Ктесонид не поднял руки, что означало бы «сдаюсь». Вот и будет бить его Родокл, пока ему не надоест.
В конце концов элланодики не смогли больше равнодушно смотреть на это избиение, и рабдухи оттащили разъярённого Родокла от безжизненно лежащего на песке Ктесонида. А когда мальчишку подняли, чтобы поставить на ноги, все увидели, что лицо несчастного представляло собой кровавое месиво, на котором невозможно было различить ни рта, ни носа, ни глаз. Подбежали земляки Ктесонида и потащили его к раздевалке.
— И кто только придумал такой варварский вид агона? — брезгливо поморщился Тимон. — Ты, дядюшка Феокл, как хочешь, а я смотреть на этот кровавый мордобой не могу. Я пойду.
— Пойдём вместе, — поддержал Тимона Феокл. — Поищем зрелище более приятное... А давай-ка мы сходим в Южный портик. Фидий ведь говорил, что там сегодня будет выставка картин его брата Паненона. А мы с ним дружили в детстве...
Оказалось, что не только Тимону и Феоклу не пришёлся по душе кулачный бой. Немало людей вместо того, чтобы смотреть на детские окровавленные лица, прогуливались по аллеям и дорожкам Альтиса или любовались красотой храмов и статуй. Благо статуи встречались буквально на каждом шагу.
Не пустовал и Южный портик. В нём толпилось несколько сотен людей. Привлекла их туда выставка живописных картин. Картины, написанные преимущественно на деревянных досках, выстроились в ряд на полу, вдоль длинной стены. Изображались на них преимущественно сцены из «Илиады» Гомера. Впрочем, были там и портреты. И среди них — портреты Перикла, Фидия и нескольких победителей предыдущих Олимпийских игр. Все картины были выполнены мастерски. По всему было видно, что автор — несомненно, талантливый живописец и в создание своих работ вложил немало умения и души.
