Компания усаживается на песок вокруг «стола-клеёнки», на котором лежат белый хлеб, голландский сыр и копчёная колбаса, малосольные корнишоны, свежие помидоры. Посреди «стола» красуется большая семисотграммовая бутылка с белым горячительным напитком. Пока «хозяин стола» — а им по традиции всегда оказывается Куманько — нарезает тонкими ломтиками хлеб, сыр и колбасу, «Тюлькин», прочищая горло, откашливается и начинает читать:
«Кто бы ни нашёл эту бутылку, пусть знает: это проклятый остров! Можете верить, можете не верить, но на Кермеке завелась нечистая сила. Какие-то привидения не дают мне ни минуты покоя, постоянно преследуют меня. Они появляются то в подобии ребёнка, то в подобии собаки, большой рыжей овчарки. Моя лодка исчезла неизвестно куда и как, и я не могу выбраться из этого проклятого острова...».
Читает Тюлькин медленно, чуть ли по слогам. К тому же гнусаво, словно плохонький дьяк плохонькой церквушки. Зато обходится без очков.
«...Я начинаю сходить с ума, — продолжает он. — Никому, даже злейшему врагу, не пожелаю пережить то, что пришлось пережить мне. И всё через мою жадность: захотелось поживиться дармовой икрой. А похоже, нашёл я здесь свою смерть.
Лучко Николай Иванович.
Остров Кермек. 20.07.2010 г.».
Рыбинспектор заканчивает чтение, и компания на какое-то время умолкает. Даже закоренелый скептик-прокурор не сразу находится что сказать. А Куманько, будто невзначай, заглядывает за палатку: на месте ли катер.
И всё же Кошель не привык вот так сразу поступаться своими принципами.
— Какой-то бред сивой кобылы, — передёрнув широкими плечами, насмешливо хмыкает он. — В наше время привидения... Не иначе как пацаны играли и оставили бутылку.
В отличие от прокурора главный милиционер района воспринимает записку намного серьёзнее. Даже очень серьёзно.
— А ну-ка, ну-ка! — настораживается он и даже перестаёт нарезать помидоры. — Прочитай-ка ещё раз фамилию.
— Какую фамилию? — не сразу смекает Тюлькин.
— Ту, что в конце записки. Какую же ещё?
— A-а... эту... Лучко Николай Иванович.
— Что же это получается? — хлопает круглыми глазами Куманько. — Ведь это тот самый Лучко, которого мы вот уже неделю безуспешно разыскиваем. И в самом деле, какая-то ерунда. Неужели... Дай-ка сюда эту записку. Действительно: Лучко Николай Иванович, двадцатое, ноль седьмой, десятый год... Всё сходится.
— Какой ещё там Лучко? — морщит узкий лоб Кошель. — Не тот ли, что вышел в море порыбачить и без вести пропал?
— А то какой же?
— Странно... — выпятив нижнюю губу, неопределённо роняет прокурор.
К разговору браконьеров внимательно прислушиваются аргонавты. Неподалёку от палатки они прячутся в высокой траве под кустом тёрна. Даже если бы браконьерам вздумалось подняться во весь рост, то и тогда вряд ли они смогли бы заметить ребят.
— Во вражеских рядах наблюдается замешательство, — комментирует шёпотом услышанный разговор Гриша. — Пока что незначительное. Но это только начало. «То ли ещё будет!» — как любила петь Алла Пугачёва.
— А этот Лучко... Это случайное совпадение или ты что-то слышал о нём? — спрашивает Гришу Юра. — Мне казалось, что ты назвал первую попавшуюся фамилию, которая пришла тебе в голову.
— В порту висело объявление «Разыскивается человек». Ожидая вас, я успел прочитать его несколько раз. Вот... и вспомнил. Всё получилось само собой.
— Молодец, Гриша! — пожимает Гришин локоть Лёня. — Очень кстати ты вспомнил этого Лучко. Похоже, они поверили.
— Поверили или нет, но настроение у них явно испортилось, — соглашается Гриша. — Для начала и это неплохо.
— Тем не менее на их аппетите вряд ли это скажется, — бубнит под нос Юра. — Тем более что без бутылки трапеза наверняка не обойдётся.
— Вот тут-то и дадут впервые «привидения» о себе знать, — говорит Гриша, доставая из кармана рогатку и обращаясь к ней, как к живому существу: — Смотри не подведи. Покажи, на что ты способна.
Гриша заряжает рогатку небольшой круглой галькой, растягивает резину, старательно, затаив дыхание, прицеливается, и, когда под нетерпеливыми взглядами Кошеля и «Тюлькина» Куманько тянется рукой к бутылке с водкой, отпускает резину. Почти в то же мгновение слышится тонкий звон, бутылка разлетается вдребезги, и водка растекается по клеёнке. Куманько, испуганно отдёрнув руку и отпрянув сам, удивлённо таращит на разбитую бутылку глаза.
— Что такое? — почему-то едва слышно бормочет Кошель.
— А чёрт его знает... — так же тихо отвечает Куманько. — Сами всё видели...
— Ну, вот... начинается, — ни к кому не обращаясь, злорадно бубнит Тюнькин.
— Неужели снайпер? — испуганно оглядывается главный милиционер.
— Придумаете такое... — без прежней уверенности произносит прокурор. — Откуда ему тут взяться?
— Кто-то тут недавно содержание найденной мною записки называл бредом сивой кобылы, — с плохо скрытым злорадством замечает рыбинспектор.
— А ведь действительно какая-то чертовщина... Так и в привидения недолго поверить, — никак не может прийти в себя главный милиционер.
Наконец браконьеры успокаиваются, на «столе» появляется новая бутылка, и компания принимается за завтрак.
Ещё раз напомнить компании о появлении на острове «привидений» Грише не удаётся. На сей раз браконьеры так расселись вокруг своего стола, что бутылка оказалась прикрытой широкой спиной Кошеля.
Хотя вторая бутылка «оприходована» без каких-либо неожиданных происшествий, назвать настроение браконьеров бодрым затруднительно. Оно явно подупало. И очень заметно. У кое-кого даже аппетит пропал. Один Куманько, на аппетит которого, похоже, ничто, даже Всемирный потоп, не способно повлиять, старается за троих — за себя и за приятелей.
И КАКОГО ЧЁРТА ВЫ ПОЛЕЗЛИ В ЭТУ ЯМУ?
— По всему видать, что противник запаниковал. Пока что слегка. Но это только начало. Самое страшное вас, нехристи, ожидает впереди. Попомнится вам эта ловля! — грозит кулаком в сторону браконьеров Гриша. Затем оборачивается к Бондарям: — А теперь идём готовиться к следующему «явлению народу» привидений.
Повалявшись в палатке, часа в три браконьеры снова приступают к «работе».
На сей раз охотиться на осетров отправляются «Тюлькин» и Кошель. Куманько остаётся на берегу присматривать за палаткой и катером. Пристроившись на какой-то котомке, он от нечего делать в который раз просматривает найденную рыбинспектором записку. Когда взгляд милиционера задерживается на словах «нечистая сила», его глаза неожиданно ослепляет яркая вспышка со стороны острова. Куманько недовольно кривится, жмурится и трясёт головой. Сияние не исчезает. Тогда он с силой закрывает глаза, затем широко их открывает. Однако смотреть на остров по-прежнему невозможно: яркий свет неизвестно откуда продолжает бить прямо в глаза. Прикрывая глаза ладонью, главный милиционер пытается разглядеть, что это за свет и откуда он излучается. В конце концов ему удаётся определить, что источник света находится метрах в восьмидесяти от палатки в зарослях барбариса. Заинтригованный Куманько поднимается и, прикрывая глаза ладонью, отправляется на поиски загадочного источника света.
