— А где моя острога? Я оставил её под палаткой...
— А моя есть? — выглядывает из палатки Кошель. — Она лежала рядом с твоей.
— И вашей нет, — растерянно бормочет рыбинспектор вышедшему к нему прокурору. — Что бы это может означать? Ведь тут никого не было...
Вопрос остаётся без ответа. Вместо него из палатки доносится не менее удивлённый голос Куманько:
— Ребята! А где же наша икра? Икры-то ведь тоже нет! Одна лишь банка пустая стоит. И ножа не вижу. Он всегда рядом с банкой лежал... И ложки нет. А записка где? Та, что из бутылки...
— Ну, это уже чёрт знает что! — вертя в руках пустую банку, сердится прокурор. — Я этого так не оставлю!
— Кто бы что там ни говорил, а я начинаю верить той записке, — озабоченно произносит Тюнькин. — На острове действительно творится что-то непонятное.
— Бабьи сказки! — Кошель, как всегда, самоуверен, а его суждения категоричны. — Твои привидения — заурядные воришки!
— Откуда им тут взяться, тем воришкам? — кипятится «Тюлькин».
Его поддерживает Куманько:
— Воришки первым делом забрали бы деньги. И часы... Вот они лежат. А главное — пистолет. Что-то тут, ребята, не так... — Главный милиционер явно сбит с толку. В его практике ничего подобного ещё не случалось.
— А что, если... привидения дают нам понять, что им не нравится то, что мы... делаем? — размышляет вслух рыбинспектор. — Пропали-то ведь вещи, которые имеют отношение к заготовке икры. Как хотите, а всё-таки это дело рук привидений! Не выдумал же их Лучко. Зачем это ему?
— А мы сейчас увидим, что это за привидения! — прокурор настроен, как никогда, решительно. — Пошли осмотримся вокруг палатки. Тут везде песок, и следы на нём сам чёрт должен оставить.
Однако, как ни старается Кошель, а вместе с ним и «Тюлькин», следов загадочных злоумышленников найти не удаётся. Можно подумать, что воришки, если это действительно были они, прилетели к палатке по воздуху. Единственное, что нашёл прокурор, — это икру, раскиданную по песку. Однако и там нет и намёка на какие-либо следы.
— Не-ет... так воры не воруют, — делает глубокомысленный вывод Тюнькин и добавляет: — Без привидений тут не обошлось!
— Не гони, Гаврилович, ерунду! Какие в наше время могут быть привидения? — стоит на своём прокурор. Хотя прежней категоричности в его голосе уже не чувствуется. — Что бы там ни было, а я должен найти того, кто это вытворяет. Даже если для этого придётся обшарить весь остров. И начну делать это сейчас же, немедленно. Надеюсь, ты со мной?
— Если надо... — без особого энтузиазма соглашается рыбинспектор.
— Тогда идём!
— Может, пистолет у Евдокимовича возьмём? А вдруг...
— Не надо пистолета. Если пистолет в руках, из него хочется выстрелить. Обойдёмся пока без стрельбы.
Аргонавты, которые внимательно наблюдают за «вражеским станом», сразу замечают прокурора и рыбинспектора, которые, судя по их решительной поступи, вышли вовсе не на прогулку. Нетрудно догадаться, что они направляются на поиски невидимок. Ребята устраивают короткое совещание. На повестке дня один вопрос: каким бы ещё сюрпризом попотчевать браконьеров. Султан также садится в круг и каждому, кто начинает говорить, внимательно смотрит в глаза. Такое впечатление, что он и в самом деле всё понимает, только не может ничего сказать.
— Это хорошо, что они идут искать нас, — говорит Гриша, которому сразу приходит вдруг в голову неплохая, как ему кажется, идея. — В этот раз мы проведём против них психическую атаку и лишний раз заставим поверить в то, что на острове действительно завелись привидения. Но придётся привлечь к операции Султана. Ты как, — обращается он к псу, — не против? Послужишь хорошему делу?
В знак согласия Султан кивает головой.
— Вот и чудесно! Только смотри не подведи, — говорит Гриша и гладит пса по голове. — А теперь слушайте внимательно...
Тем временем Кошель и Тюнькин, озираясь по сторонам, приближаются к кустам кизила, за которым притаились аргонавты. Когда расстояние между ними сокращается до каких-нибудь ста метров, из-за кустов выходит Гриша и направляется в сторону браконьеров. Одет он несколько необычно, если не сказать странно: на нём лишь снятые с Лёни голубые трусы. Да ещё чуть ли не всё лицо закрывает маска для подводного плавания. Не менее странна и его походка. Он не идёт шагом, как это обычно делают люди, а как-то забавно, на манер жеребёнка, подпрыгивает. И, что самое потешное, время от времени по-собачьи лает и повизгивает.
Первым замечает причудливого мальчишку «Тюлькин». Он осторожно покашливает в руку, чтобы привлечь внимание Кошеля, и когда тот поворачивает к нему голову, громко шепчет сдавленным голосом:
— Посмотрите вперёд! Вроде как человек... и... А что, если это и есть привидение?
— Привидение? Ну, наконец! — радостно, будто увидел давнего приятеля, выкрикивает прокурор. — Я же говорил, что это какой-то сорванец затеял с нами игру. Быстрее за ним! Сейчас он у меня доиграется...
Однако «привидение», судя по всему, не проявляет особого желания пообщаться с районным прокурором. Как только оно замечает, что навстречу ему спешат двое мужчин, которые к тому же ускорили шаг, «привидение» тут же поворачивает на сто восемьдесят градусов. Проще говоря, даёт задний ход. И в то же время, будто ничего не случилось, продолжает, как прежде, подпрыгивать, лаять и повизгивать.
— Ну, что я говорил? Он повернул назад! Значит, боится нас! — злорадствует Кошель. — Быстрее! Сейчас он будет в наших руках...
Преследователи ускоряют бег, «привидение» — тоже. Хотя и не настолько, чтобы убежать вовсе.
Приближаясь к кусту, за которым прячутся Юра, Лёня и Султан, Гриша негромко командует:
— Приготовиться! — и сразу вслед за этим: — Пошёл!
Едва «привидение» скрывается за кустом, как оттуда выскакивает большой рыжий пёс. На нём те же самые голубые трусы (в этот раз Юркины) и та же самая маска для подводного плавания. Она закрывает почти всю собачью морду.
Всё это происходит настолько быстро и неожиданно, что даже Кошелю, этому Фоме неверующему, кажется, что на его глазах произошло перевоплощение. О более трусливом и суеверном рыбинспекторе и говорить не приходится. На какое-то мгновение они от неожиданности замирают — «Тюлькин» при этом успевает даже перекреститься, — а уже в следующее мгновение оба, не сговариваясь, показывают псу спины и дают такого стрекача, что лишь пятки мелькают. Они спотыкаются, падают, мигом поднимаются, но ни на мгновение не останавливаются. Даже не оглядываются. И только перед палаткой, почувствовав, что погони уже нет, останавливаются и переводят дух.
— Что это было? — хватая ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба, хрипит Кошель.
— Будто вы не видели... — едва переводя дыхание, выдавливает из себя Тюнькин. — Привидение! Что же ещё?
