Ящерица встрепенулась — Грецион резко перевел взгляд на дорогу и сильнее сжал в руках кожаные вожжи.
Магиня рассмеялась — тихо, как осенний листопад.
— Не бойтесь, профессор, он вас не скинет. Ящеры — не кони.
— Не переживайте, ему очень тяжело без помощника, а меня он управлять, кхм, не пустил. Такие уж они, Львы, что с них взять — самоуверенные эгоисты, горы свернут, а в такой рутине вязнут, как в болте, — посчитал важным повозмущаться художник.
— Мой дорогой Феб, иногда твои зодиакальные замечания кажутся мне совсем выбивающимися из всего вокруг.
— Ты просто не переносишь критики, — пожал плечами Аполлонский и слишком поздно вспомнил, что сейчас даже такая фраза может задеть профессора и содрать предохранитель самоконтроля. — Подумай: ты говоришь мне это после того, как мы оказались в древней Лемурии, которая не испытывает дежавю и покоится под тринадцатым знаком Зодиака?
Аполлонский полез было за папиросой, но передумал.
— А я сказал, что не верю тебе? — ухмыльнулся Психосвкий, но художник, глядевший по сторонам, этого не увидел. — Все твои газеты и журнальчики-гороскопы — это, знаешь ли, осколки Шумеров…
— И сейчас ты снова начнешь свою песню, да? — фыркнул Федор Семеныч.
Грецион хотел было еще раз сказать, что не верить в Зодиак — это то же самое, что не верить в тайны древних цивилизаций и, допустим, Атлантиду — просто скучно. И здесь лишь нужно знать меру и отделять плевела от зерен: потому что, одно дело — купленный у местный гадалки «Гороскоп, который точно, на все 100 % работает!» где расписано, сколько подарков вы получите в каждый день месяца, а другое — тайное знание древней и, безусловно, мудрой цивилизации, суть которого нам не всегда понятна, а порой вообще кажется ерундой.
Вместо этого, профессор сказал:
— Не начну. Похоже, мы приехали.
Они спешились — Бальмедара почесала ящерицу, прямо как котенка. Психовский тоже хотел попробовать, но художник опередил его.
Перед прибывшими раскинулся еще один храмовый комплекс, но не такой огромный — контраст примерно такой же, как между готическим собором с горгульям и маленькой церковной деревушкой. Строение все из того же опутанного растениями и корнями белого камня состояло из одной вытянутой башни с куполом и двух небольших пристроек поменьше — если приводить пресловутую аналогию с овощами-фруктами, которая почему-то работает всегда, то можно представить питахайю (она же — драконий фрукт) в центре и два артишока по бокам. Вход в центральную башню подпирало несколько колонн — даже отсюда Грецион видел, что они овиты каменными змеями. Опять.
Ну и, что более важно, вокруг собралось много людей — лемурийцы не то чтобы толпились, но стояло их предостаточно.
— Это наш храмовый комплекс, — объяснила Бальмедара. — Для малых церемоний и ритуалов.
— Но вы же отказались от своих богов, — заметил Грецион.
— Я не говорю о религиозных ритуалах, — вновь улыбнулась Бальмедара — на этот раз еще страннее обычного. — Впрочем, сейчас вы все увидите сами. А мне надо отлучиться.
— Вы участвуете в ритуале? — уточнил профессор.
— Да, — сказала магиня. Грециону показалось, что она хотела добавить «к сожалению», но не сделала этого, а просто направилась в сторону храма.
Психовский помотал головой и наткнулся на барона, который завороженно оглядывал древнее строение и раскинувшийся вокруг лес.
— Эх, а вот устроить бы здесь охотничье угодье… — мечтательно протянул он, когда к нему подошел профессор.
— Грецион, — окликнул Психовского Федор Семеныч. — Ты обратил внимание на этот лес?
— Честно — обратил, но не то чтобы какое-то особое. Меня больше напрягает состояние Бальмедары и грядущая церемония.
— А твое состояние тебя не напрягает? — между делом заметил художник.
— Слушай, я только пришел в себя…
— Но внимание на лес ты все же обрати, — художник показал, куда надо смотреть. — Они эти деревья сами высаживают.
И правда — лес здесь отличался от всего остального, его даже можно было бы назвать парком, если бы лемурийцы не пытались высадить именно что лес. Ближе к храму росли совсем небольшие деревья, постепенно разрастающиеся, за ними пристроились те, что повыше, и так — в геометрической прогрессии, до тех пор, пока эти посадки не сравнивались с исполинами вековечного леса.
— Искусственный лес у храма, — на всякий случай произнес Грецион вслух. — Хорошо, что не сад камней — все интереснее. Потому что когда мы с тобой ездили в Японию
[19]…
Договорить профессор не успел — его перебил звук храмового гонга. В нос ударил запах смешанных благовоний, послышалось ритуальное бормотание — и на этот раз вовсе не из-за зачарованного храма.
Процессия лемурийцев в фиолетовых капюшонах с золотистыми узорами вынесла из центральной башни храма что-то деревянное, умело отделанное тонкими костяными пластинами, своим видом напоминающее какой-то религиозный алтарь. Те, чьи руки не были заняты, несли местный аналог лампадок — аметистовых, с позолотой, украшенных костями, — которые и источали благовонья, расползающиеся невидимым дымом.
Процессию возглавлял Заххак, по правую руку шла Балмьедара, по левую — другой маг. Остальные трое стояли где-то в толпе прочих лемурийцев. Визирь Духовного Пути что-то шептал, и его слова, даже такие тихие, кололись раскаленными иголками.
— О, — потирая лоб, протянул Аполлонский. — А вот и твой друг.
— Да уж, с таким другом… — пробормотал Грецион, ожидая продолжения процессии.
Говоря откровенно, ожидания профессора не оправдались: все участвующие в ритуале продолжали невнятно бормотать что-то, зачастую — нараспев, разве только Бальмедара, с абсолютно безучастным лицом, вскоре поменялась местами с Заххаком и окропила деревянное подобие алтаря каким-то маслами. Профессор, конечно, знал, что самое настоящее заклинание как раз и будет выглядеть обыденно — никаких искр, мерцающих огней и прочего, по крайней мере, с этой стороны реальности. Ведь любая магия, особенно древняя, направленна на то, чтобы взбудоражить находящееся за гранью нашего бытия, где-то в другом пласте мира — вот там-то все мерцает, взрывается и шипит.
Но эта процессия не была похожа на магический религиозный обряд — оно-то и неудивительно, подумал Психовский, с учетом того, что лемурийцы отказались от богов. Что, Грециону, кстати, тоже не нравилось.
И вот началось долгожданное шевеление — процессия направилась куда-то за храм, в сторону странного леса. Все остальные лемурийцы медленно зашагали следом.
Грецион решил воспользоваться ситуацией. Поскольку почти всегда и везде профессор чувствовал себя, как дома, его мало что смущало — особенно, если дело касалось древних артефактов, тайн и странного вида правителей. А тут ему еще повезло родиться Львом, редко считающимся с приписанными нормами. Ну и он же не за девушкой в душе собрался подглядывать, правильно? Правильно, поэтому профессор не увидел ничего такого в том, чтобы незаметно юркнуть в храм, пока остальные были слишком заняты не очень-то интересной процессией.
