Профессор обомлел — в тени длинного храмового коридора перед ним стояла стройная девушка с сединой в по-чудному остриженных волосах, в перепачканной, мокрой и порванной одежде. И она почему-то показалась Грециону одновременно такой знакомой и незнакомой, словно он видел ее своими, но чужими глазами.
— Боги, это сейчас не столь важно, потому что Дракон… — девушка замялась. — Вы тот, кто погнался за Вавилонским Драконом, а я та, кто выпустила Вавилонского Дракона. И слишком поздно поняла, что натворила.
— Грецион Психовский, очень приятно, — ничего умнее профессор сказать не придумал.
— Если вам так важно, и если вам это что-то скажет… Меня зовут Инара, я дочь Бальмедары…
Профессор попытался нащупать опору — в голове загудело.
— От черт, от черт, от черт… Да почему же все происходит через одно место…
— Что-то случилось? — не поняла девушка.
— Случилось, да, — нахмурился Психовский. — Несколько часов назад мы похоронили вас и сожгли, вот что случилось.
— А, — девушка вообще не удивилась, словно бы ей сказали прописную истину: например, что нагретый лед становится водой. — Неудивительно.
— Неудивительно? Неудивительно?! — крикнул Грецион и тут же начал тереть виски. — Так, спокойно, спокойно, бросай эти припадки, что это с тобой…
— Я ведь собиралась просто сказать вам самое важное, но вы сами начали.
— Моя голова, конечно, народное достижение, она вообще достойна премии и полки в музее, — профессор постепенно пришел в себя, но для уверенности по-турецки уселся на каменный пол коридора. — Но даже для меня сейчас слишком много секретов и недоговорок. Просто объясните мне, что произошло, и почему ваша мать думает, что вы умерли.
— Потому что я освободила Вавилонского Дракона, — вздохнула Инара. — И они должны были убить меня за такой проступок, за нарушение Духовного Пути, но я успела убежать. И они решили убить кого-то другого, сказав, что это была я — и, видимо, даже не сказали об этом самому Заххаку, который первым бы потребовал моей смерти.
— Опять этот Вавилонский Дракон, да что ж это такое — все за ним носятся, и только я не могу погладить, потому что мне дурно, — Грецион рассмотрел трещины в камне, а потом уставился прямо в глаза Инары, такие же по неземному невероятные, как у Бальмедары. — Что такое Вавилонский Дракон, Инара?
— Вместилище всех царей…
— Что-что? — напрягся Психовский. — Боже, но почему надо обязательно говорить загадками?!
Грецион опять стал выходить из себя, но сделал несколько глубоких вдохов и выдохов — очень полезная практика, особенно когда нужно восстановиться после атак самых невыносимых студентов.
Сейчас помогало хуже, но все же помогало — и на том спасибо.
— Неважно, профессор, у меня очень мало времени, и я верю в вашу благоразумность — мне не очень хочется попадаться на глаза кому-то… лишнему… — Инара настороженно огляделась. — Вавилонский Дракон всегда должен быть взаперти, но мне было так жалко.
— Просто скажите мне уже наконец, почему.
Иннара замялась и по-детски захлопала глазами — будто ребенок, понимающий, что дергать собачку за хвост — это очень плохо, но не понимающий, почему.
— Я не знаю до конца, не считая того, что Дракон нужен еще и Заххаку, но… Мне кажется, что Вавилонский Дракон сохраняет Зодиакальную эклиптику…
— Так, — профессор подпер голову рукой. — А вот это уже интересно.
— Мне кажется, что пока Вавилонский Дракон здесь, взаперти, знак Змееносца не покидает Лемурии. Зверь словно держит его на привязи, притягивает… а если Змееносец уйдет — уйдет и единство для всех оттисков. Я слышала, когда маги убили другую девушку, чтобы не попасть в просак и отчитаться перед Заххаком, как они говорили, что случится нечто ужасное. Поэтому, Вавилонского Дракона надо поймать обратно, и у нас не так много времени…
— Боюсь, что ваш Дракон уже в клетке, так что можно не суетиться.
— Его поймали?!
— Ага, ваши маги сработали оперативно, — пожал плечами Грецион. — И, кстати, они говорили о другом, о иной жуткой причине. Они говорили, что оно, только не спрашивайте, что, пробуждается.
— Вы говорили с магами?! — Инара сделала два шага назад.
— Ну, как сказать, говорил. Скорее слушал — или даже подслушивал, чего уж в моем возрасте стесняться. Просто понимаете, я очень люблю приключения на одно место.
— Но то, что он опять оказался взаперти у них и у Заххака, еще хуже. Они снова начнут…
На рынке раздался грохот, абсолютно точно не имевший отношения к беседе. Но девушка вздрогнула и обернулась, закопошившись:
— Мне лучше бежать, потому что дракон не должен снова быть в руках Заххака. Представьте, что этого разговора не было, и, прошу вас, никому не говорите обо мне. Я верю, что вы не просто так погнались за Сирушем, а почувствовали…
— Это был научно-авантюрный интерес, хотя кто знает, в каком оттиске и настроении я тогда был, — наконец-то встал Психовский. — И я обязательно разберусь с Драконом в руках Заххака, но как-нибудь потом, когда вообще пойму, что происходит, и когда мне перестанет до невозможности дурнеть рядом с этим зверем.
Инара уже не слушала, а убегала в сторону леса, там, где можно было спрятаться среди молчащих вековечных деревьев и томных камней, которые никогда не выдадут ни одной тайны.
Выходя из тени колонн на сверкающий проголодавшимся солнцем рынок, Грецион, думая о запертом Вавилонском Драконе, пробубнил:
— В чем же причина…
Профессор бродил между палаток, терзаемый мыслями, содержание вопросительных знаков в которых после разговора выросло еще больше — будто до этого было мало. Сейчас Грецион ментальной ложкой мешал странный суп, где плавало такое количество непонятных ингредиентов, что хотелось поскорее разобраться, что же за блюдо приготовил таинственный повар, и не станет ли оно для него — Психовского — последним.
Что-то вторглось в мысли назойливым жужжанием — Грецион отогнал этот ненужный компонент прочь, но он не хотел уходить, вновь плюхаясь в поток мыслей. Тогда профессор, всплыв в реальность, понял, что это обращаются к нему:
— Доброго дня тебе! — улыбнулся лысый лемуриец в простенькой фиолетовой робе за прилавком напротив.
— И вам не хворать, — выдал Грецион одну из своих любимых фразочек.
— Что же гость, рожденный не под Змееносцем, желает приобрести?
— У меня что, на лбу написано, что я не под тем знаком родился?
Лемуриец рассмеялся.
— Конечно не на лбу, но мы просто чувствуем это! Как наш магус Заххак чувствует Духовный Путь и его изменения, так и все мы…
— Ваш магус, — перебил Психовский. — Чем он угрожает вам за то, что вы сойдете с Духовного Пути?
