— Помню-помню, — отозвался художник. — Как вам с ружьем на фоне храма?
— И на ящере! — вскинул руку Брамбеус.
— И на ящере, — не стал сопротивляться Аполлонский, уже пожалев бедную рептилию.
Внезапно в зал — а застолье устроили прямо в храме, где от статуи пернатого Змия остались лишь обломки, которые хотели заменить статуей Вавилонскому Дракону — влетела фурия, что-то очень размытое, нечеткое и громко вопящее не пойми что. Грецион напрягся. Брамбеус, будто переключивший скорость и режим действий с «есть» на «бить», выставил кулаки и вскочил из-за стола.
— Ну давай, давай, — дожевывая, протянул тот.
Фурия упала в ноги Сунлинь Вана — когда она замерла, то на поверку оказалась тощим и длинным молодым человеком.
В зал вбежало два запыхавшихся лемурийца, хотевших схватить нарушителя спокойствия, но алхимик жестом остановил их.
Ноги старому китайцу чуть ли не целовал переводчик.
— Достопочтимый Сунлинь Ван, достопочтимый Сунлинь Ван…
— Ну и ну, — свистнул Психовский. — Возвращение блудного переводчика.
— Господин Сунлинь Ван, — повторил молодой китаец. — Я видел такое…
— А уж что мы видели, сынок, — хихикнул Федор Семеныч.
Тут загремел барон — ударил кулаком по столу так, что тот того глядишь, и раскололся бы, окажись удар хотя бы на йоту сильнее.
— А знаете что? — прогремел Брамбеус. Рыжая борода его запылала. — За это нужно выпить!
Крик этот, казалось, слышала вся Лемурия. Барон схватил кубок, остальные — за ним.
В ту ночь профессор запьянел — он потом долго искал сладкий хмельной нектар, налитый их в бокалы, уже не в Лемурии, но не находил ничего кроме каких-то экстравагантных хмелеваров с их жалкими экспериментами, стоящими как квартирка в центре мегаполиса. Грецион Психовский — ладно, и Аполлонский заодно — напился так, как никогда, чуть ли не до потери памяти, и случилось это разом во всех оттисках реальностей. Чтобы запьянеть везде и сразу, надо уметь ковать железо, пока горячо — в смысле, пока находишься под нужным Зодиака.
В небе, маячившее средь парада планет и цветных лоскутков, искрилось созвездие Змееносца — а профессор горланил пьяные песни.
Но, в конце концов, разок такое себе можно позволить — какая же жизнь без спонтанных удовольствий?
Приложения
Из дневников Грециона Психовского
Запись от [хх. хх. хххх] /// Япония и камни
Когда мы с моим драгоценным Фебом прибыли в Японию, то первым делом — несмотря на его уговоры пойти и закупиться мангой — надели кимоно, после чего шатались по Токио, как два идиота, или участника какого-то традиционного парада. Поскольку парадов в то время в городе не проводилось, то нет сомнений, что выглядели мы натурально как два идиота — но разве нас это когда-то останавливало? Мы дошли до известного сада камней, уселись и принялись смотреть на это… даже слов нет, как сказать. Тут мы опять были как два идиота, только теперь сидели, сверля камни взглядом так, словно они сейчас станут горсткой троллей (на что Феб, видимо, искренне надеялся, ведь приготовил свой графический планшет). Но ничего не случилось — к нам не спустился никто из богов, внезапное прозрение не снизошло, а тролли так и подавно не показались. Расстроенные, но не сломленные, мы просто зашли в ближайшей ресторан, наелись до отвала (Феб чуть не задохнулся, решив попробовать местный деликатес, живого осьминога) и пришли к выводу, что сады камней — это либо исключительно для японцев, либо для философов, либо для дураков. Но поскольку подошедший официант-японец деликатно подметил, убирая тарелки, что тоже не представляет, зачем нужны эти сады камней — остались только философы и дураки…
Запись от [хх. хх. хххх] /// Дон, он же Кихот
Когда мне говорят, что на земле перевелись рыцари, я делаю удивленный вид и возражаю — нет, они не перевелись, просто вокруг остались одни спятившие Дон Кихоты. А жизнь от этого стала только веселее и безумнее.
Запись от [хх. хх. хххх] ///АнтиНаука
Есть такая дурацкая научная привычка — постоянно обрубать на корню какие-то суждения и теории, которые кажутся невозможными, фантастическими, к которым пока не нашлось доказательств. Надо просто вспомнить, что так уже делали — говорили, что «вот это вот — бред сивой кобылы», а лет так через — цать оказывалось, что теория верна. Кто там верещал, что Трои не существовало, а Шумеры — плод больного воображения? И я это пишу вовсе не потому, что через пару дней будет #ГлавнаяНаучнаяКонференцияГода, где лицемеры будут делать свою работу — лицемерить. Нет-нет, что вы, я пишу вовсе не поэтому…
Запись от [хх. хх. хххх] ///Вавилонская блудница
Есть у многих религий такая странная черта — они приходят, обвиняют другую религию в распутстве, гедонизме, кровавых жертвоприношениях… А потом говорят: «Вот мы-то совсем другое дело, мы вам предлагаем добродетель!». А дальше эти благоверные сами тонут в омуте разврата, гедонизма и жестокости, просто кровавые жертвы сменяются крестовыми походами. Почти политика. И я не ругаю религии, я ругаю людей — потому что это им свойственно иметь горем из проституток и упиваться неразбавленным вином, а вовсе не божествам.
Запись от [хх. хх. хххх] /// [без названия]
Дай человеку огонь — и ты согреешь его, дай воды — избавишь от жажды, а дай интернет — и получи записи вот такого толка. Принесите-ка мне лучше стаканчик воды, пожалуй…
Запись от [хх. хх. хххх] /// С лекции
Я: ну что, светлые умы человечества, как ваши успехи?
Студент 1: да так, потихоньку. Мы как Жанна Д’Арк — слышим голоса профессуры в голове и свято верим, что делаем все правильно.
Студент 2: не, как Коперник — работаем под гнетом деканатовской инквизиции.
Я: короче, как Сократ — знаете, что ни черта не знаете.
P.S.: Если на свой выпускной мои любимые бездельники не подарят мне сборник моих цитат, я обижусь и уйду в монастырь, вот так и знайте, все три группы!
Гороскоп Змееносца,
составленный Федором Семенычем Аполлонским по его личным наблюдениям
Качество: неугомонный.
Управляющая планета: Сатурн (почти не виден!).
Управляющий дом: понятия не имею.
Карта Таро: Дурак (полный).
Цвет: мультикалор.
Камень удачи: аметист.
Цветы: репейник, лотос (обязательно завянут).
Лучшая совместимость: все и сразу, чего там мелочиться?
Змееносец — невозможный, невыносимый, неугомонный.
