«Где же капитан Шарль?» — думала я, раскрывая зонтик от солнца, несмотря на облака. Я послала ему записку, в которой сообщала, что приеду на встречу в десять. Входить в парк Монсо одной было страшновато. Наконец, увидев приближавшегося всадника на вороной лошади, ехавшего рысью по центральной аллее, я вздохнула с облегчением. Капитан взмахнул шляпой с белым плюмажем. Я направилась к скамье у римских колонн.
— Я хотел приехать раньше вас, — сказал капитан Шарль, ловко соскочив с Восточного Ветра. — Но меня задержали — пришлось сделать распоряжения, касающиеся Милана. — Он намотал повод на ветку дерева и забросил в кусты две пустые винные бутылки. — Вот. — Он достал из подседельной сумки шелковый шарф с кисточками и расстелил его на каменной скамье.
Я села на краю, чтобы оставить ему место — больше, чем требовалось, — и запахнула плащ. Был сырой серый день. Теперь я жалела, что не надела шубу.
— Я говорил с Гуго, — сказал капитан.
Он сидел, подавшись вперед, и смотрел на пруд. Полные губы удерживали краешек синего шарфа, завязанного так, что тот полностью скрывал подбородок капитана. Он прочистил горло.
— Вы были правы: это банкир Жюбье. Оказывается, он знает брата вашего мужа.
— Так. — Я сложила руки на груди. Мне не нравилось чувствовать себя посторонней. — И Жюбье сообщил Жозефу, что я участвую в деятельности компании? — Капитан Шарль кивнул. — Но как узнал Жюбье? Гуго поклялся хранить это в тайне.
Капитан Шарль бросил в пруд камушек.
— По словам Гуго, ему пришлось сказать. Иначе Жюбье не дал бы нам денег.
«Конечно, ну конечно!» — думала я, глядя, как расходятся круги по воде. Мне тоже хотелось бросить что-нибудь в пруд, но я чувствовала себя слишком старой для этого, и мне стало совсем грустно.
— Жюбье и ваш деверь, кажется, уехали из города, — усмехнулся капитан Шарль. — Чтобы посетить три таверны, игорное заведение и бордель.
Я пожала плечами. Истории о распутстве Жозефа я слышала и раньше, обычно от его плаксивой жены.
— Собираетесь уйти из компании? — спросил капитан.
— Нет. — Я не могла, даже если бы и хотела. Чтобы в нее вступить, я заняла в долг целое состояние. Если я сейчас уйду, то буду просто разорена. — Я скорее, разведусь, — солгала я.
— Это порадовало бы вашего деверя. Он сказал Жюбье, что не успокоится, пока не добьется развода Бонапарта, — сказал капитан, постукивая палочкой о носок своего сапога.
— Вот как? — Это объясняло, почему Жозеф следит за мной, его подлую улыбочку. И все же я была удивлена. Я знала, что не нравлюсь ему, но не ожидала, что может дойти до попыток развести нас с Бонапартом.
— Он сказал банкиру, что вы вышли замуж за его брата ради денег.
Признаюсь, я рассмеялась. Когда мы поженились, у Бонапарта не было ни гроша.
— Забавно. Что еще он сказал?
— Что вы околдовали Бонапарта чарами. — Я улыбнулась. — И что вы ведьма, — добавил капитан и пожал плечами, как бы извиняясь.
Ведьма? Что я такого сделала Жозефу, чтобы заслужить такие «дифирамбы»?
— Простите, мадам Бонапарт, но я думал, что вам следует это знать. Это позволит определить, кому вы можете доверять…
— И кому вы не можете, — отрезала я, поддав ногой камушек. Он перелетел через дорожку и упал в воду. Я смотрела на расходившиеся по воде круги.
Уже три ночи подряд сплю в одиночестве.
19 марта, День святого Иосифа
Я расчесывала волосы, сидя у туалетного столика, когда услышала шаги в спальне.
— Бонапарт? — позвала я, вставая.
Он — по-прежнему в шляпе — заглянул в уборную.
— Вот вы где!
— Я… — «Виновата», хотела я сказать, но не успела.
Он торжественно достал позолоченную цепочку:
— Сегодня у вас именины.
Да, конечно, сегодня ведь девятнадцатое марта — праздник святого Иосифа. Я удивилась, что Бонапарт знает об этом.
— Как мило с вашей стороны! — Я надела цепочку на шею. — Красивая, — солгала я.
— Жозефина, я…
Я смотрела в его серые печальные глаза, полные грез.
— Знаю, Бонапарт.
— У турецкого султана больше сотни жен, — сказал он, — красавицы ждут своей очереди, только и думают о том, как угодить ему, учатся искусству угождать… — Он погладил мои грудь и бедро. — А я люблю свою единственную жену.
Ибо я умею угождать своему мужу.
— Я хочу ехать с вами, — улыбнулась я.
— В Египет? — шепотом спросил он.
— Куда бы вы ни отправились.
Я ВЫНУЖДЕНА ОСТАТЬСЯ
20 марта 1798 года
Черная земля
[102] не идет у меня из головы. Я читала о ней, пряча книгу под матрасом. Мы приедем в июне — после самума, удушающего ветра, дующего в пустыне. Будет жарко.
— Я же креолка, — уверяла я Бонапарта, — я легко переношу жару. — А между тем в Египте не бывает дождей. Каждый год Нил разливается, и вода приносит с собой плодородный ил. Если бы не это, здесь вообще ничего бы не росло.
Земля без воды! Даже непонятные названия оазисов звучат сухо: Хярге, Дахель, Фарафра, Сива, Бахрия.
В этой стране свирепствуют эпидемии — чума, холера, офтальмия, дизентерия… даже простые фурункулы грозят смертью.
Это земля острых камней, покрытых зыбучими песками.
Земля, лишенная деревьев. Невозможно представить себе такое. Любопытно было бы увидеть растение папирус, из которого во всем Древнем мире изготавливали бумагу. А еще — лотос, водяную лилию, растущую в водах Нила.
Быки, лошади, ослы, овцы, козы — знакомые животные. Но верблюды! И бесхвостые кошки! По счастью, крокодилы попадаются редко… Пеликаны, любимые птицы моей юности, тоже живут на севере Египта.
Надо же, местные жители поклоняются девяти белым богам, но почитают к тому же некоторых зверей и рептилий! Бог солнца Ра изображается как человек с головой сокола. А уравновешивают диковинный мир Египта Тот — бог мудрости, Луны и порядка в мире — и бог хаоса Сет.
Пока я размышляю о чудесах египетской культуры и быта, Бонапарт работает при свечах на полу спальни, изучает по географическим картам маршруты, которыми прошли Александр Великий и Юлий Цезарь. Он грезит о песках пустыни.
2 апреля
Весь день у нас проходят встречи, посвященные загадочной экспедиции. Сегодня вместе со взрослыми из заполненного табачным дымом кабинета вышел и воодушевленный Эжен.
