Я оглянулась. Да Гертруда упала на колени и молилась. Мама стояла, прижав руки к груди. Только Манет и Сильвестр еще долго махали нам на прощанье.
II
ВИКОНТЕССА
ПРИБЫТИЕ В СТАРЫЙ СВЕТ
Вторник, 12 октября 1779 года, Брест, Франция
Когда я спускалась на набережную, колени у меня дрожали. Чтобы устоять на ногах, пришлось опереться на руку Мими. Только сейчас я осознала, до чего боялась, что мы так и не уедем с Мартиники.
И вот мы во Франции. Столько здесь людей, лошадей, карет! Носильщик с поклажей на голове рявкнул на нас, чтобы мы шевелились. Торговец газетами хрипло кричал, размахивая своим товаром. Все эти белолицые люди, снующие туда-сюда, выкрикивающие непонятные слова, казались мне в высшей степени странными.
Капитан и флаг-лейтенант
[17] помогли сойти отцу, который за время путешествия так ослабел, что едва мог передвигаться. Корабельный врач давал ему сироп адиантума
[18] с бренди, но и это не помогало.
Я спросила раскрашенную даму, стоявшую возле своих сундуков, где можно нанять экипаж, но она только посмотрела на меня и не ответила.
— Она не понимает ваш диалект, — объяснил капитан, усаживая отца на ящик.
Он остановил проезжавший экипаж, а затем помог нам устроиться в гостинице и даже послал весточку тете Дезире о нашем прибытии. По его словам, она сможет прибыть сюда в лучшем случае дней через десять.
Сначала мы пробовали остановиться в отеле «Дю Монарк», в просторном светлом номере с канделябрами, коврами и буфетом, где были выставлены несколько блюд. Нас провели в гостиную, где возле камина стояла дама в таком широком кринолине, что я поразилась, как ей удалось пройти в дверь.
Мы уже собирались располагаться, но тут отец, которого усадили на стул, зашелся кашлем, и хозяин гостиницы испуганно отодвинулся и сказал, что мы не сможем у него остаться. Капитан, который не привык сдерживать свой нрав, начал возмущаться, но я уверила его, что мы и сами предпочли бы остановиться в другом месте. И вот мы в отеле «Грав», здесь чистенько и уютно, хоть далеко не так роскошно, как в отеле «Дю Монарк».
Мы с отцом занимаем по комнате на втором этаже, окнами на улицу. Мими поселили возле конюшни и уборных. Я сказала владелице гостиницы, мадам Миньон Лоди-Кларьон, довольно сердитой и худой как палка, что я хочу, чтобы Мими была со мной, что ночью отцу может потребоваться ее помощь, но мадам не уступила.
— Мальчик приведет ее, если потребуется, — довольно резко ответила она.
Устроив отца, я первым делом спросила, как бы мне принять ванну. Мадам распорядилась принести мне таз горячей воды и мыло из Яффы. Садиться в ванну небезопасно, объяснила она, можно подхватить бог весть что. Я помылась, как могла.
Когда ко мне пришла бедная Мими, от нее пахло, как от коровы в хлеву. Я позволила ей вымыться моей водой, затем мы выстирали в ней мелкие детали нашего туалета и развесили их на стульях перед жаровней с древесным углем. Но тут так холодно и сыро, что, боюсь, выстиранные вещи не высохнут никогда.
В тот же день, вечером
Все постояльцы гостиницы едят вместе. Я спустилась в столовую без отца. Мне подали голову трески с креветками и устрицами, затем баранину, яйца и жареного угря, который мне не понравился, но я все равно его съела, из вежливости. После еды мужчина, сидевший за столом напротив меня, стал тереть зубы губкой и скребком. Я подумала, что так здесь принято, но другие постояльцы так не делали. Потом он спросил себе ночной горшок, и я торопливо ушла.
Вторник, 14 октября
Прошлую ночь отец не спал, его одолевали кошмары. Повторял снова и снова, что не может умереть сейчас.
Я пыталась напоить его рыбным отваром, но он не мог проглотить ни ложки и кашлял кровью.
— Я позову мадам. — Мне не хотелось, чтобы отец видел мои слезы.
— Нет, не уходи! — Он упал на подушки.
Сейчас я у себя в комнате, но спать не могу, прислушиваюсь к тому, что происходит за стеной. Шум означает жизнь, тишина пугает смертью.
В тот же день, вечером
Наконец пришел доктор, а с ним высокий помощник с большим саквояжем. Доктор прописал настойку: отец должен принимать ее по три раза в день. Этот совет и визит доктора стоили пять ливров! Но, по крайней мере, отец перестанет кашлять кровью.
16 октября
Сегодня вечером, когда отец уснул, я присоединилась к нескольким постояльцам в передней гостиной. Научила их играть в пикет — игру, которой сама научилась на корабле. Признаюсь, я дурно себя вела, играла на деньги и выиграла два су у мсье д’Эльдерза, милого старичка из Дижона. Потом пробовала вернуть ему деньги, но он гордо отстранил мою руку, сказав, чтобы я оставила их себе. И поклялся отыграться.
Даже мадам играла с нами. Она пила вино и что-то мурлыкала себе под нос.
Все хотели знать, каково это — жить на плантации сахарного тростника. По словам мадам, всем известно, что владелец такой плантации зарабатывает больше, чем сам король. Мсье д’Эльдерз желал знать, правда ли, что рабы повсюду расхаживают голышом.
— Нет, не всегда, — сказала я, и мой ответ, как мне показалось, ему понравился.
Я рассказала собравшимся, что приехала во Францию, чтобы встретиться со своим женихом. Мадам вспомнила, что перед представлением жениху (он умер шесть лет назад) наклеила себе фальшивые брови из мышиной кожи. Жених глядел на нее как-то странно: она не подозревала, что одна бровь у нее отвалилась!
Теперь мадам нравится мне больше прежнего. Она научила меня избавляться от плесени в белье: надо потереть его мылом, поскрести мел, втереть полученный порошок в ткань и, слегка смочив белье, вывесить на солнце. Говорит, что, возможно, придется повторить эту процедуру дважды, но в итоге все получится.
Я призналась ей, что мне нравится Франция, но здешние запахи меня просто убивают. Она дала мне флакончик, чтобы носить на шее. В нем цветочная вода, которую можно нюхать. Кроме того, можно капать ее на запястья, за уши и даже на грудь. Она сказала, что наносить эту цветочную воду можно «повсюду», и выразительно подвигала бровями. Когда у нее будет время, сказала мадам, она научит меня одеваться как приличная французская дама.
21 октября
По-прежнему ни слова от тетушки Дезире.
22 октября, вечер
Незадолго до полудня заходила мадам, чтобы сообщить отцу, что какая-то женщина желает его видеть.
— Вы принимаете, мсье?
Я оглядела комнату и отца. Он еще не брился, а комнату пока не проветривали.
