Без даты
Бонапарту удалось убедить правительства большинства стран Северной Европы закрыть свои порты для английских товаров.
— Если бы только удалось прекратить экспорт товаров в Англию! Не поставлять, например, русскую пеньку, из которой в Англии изготавливают корабельные канаты. Без снастей, — Бонапарт указал большим пальцем вниз, — тонут даже непобедимые.
7 июля, Лилль
Бонапарт бросил надушенное письмо мне на пяльцы. Я узнала неровный почерк Паулины.
— Кажется, что моя красавица-сестра полностью оправилась от своего горя. — Он сел и нахмурился, молча считая что-то на пальцах. — Но все же ей придется подождать. Год исполнится только в ноябре.
— Год чему? — переспросила я, тщась разобрать закорючки почерка Паулины. — Она что же, спрашивает вашего позволения выйти замуж?
Так рано? Уж не за министра ли морских дел Декре? Я стала читать дальше.
— Князь Боргезе?!
Клари подняла голову от кружева, которое плела, и посмотрела на меня, во взгляде ее читалось: «Ничего себе!»
Да уж! Князь Боргезе — представитель одной из богатейших и знатнейших семей Италии. Страшно подумать, как задерет нос Паулина, сделавшись княгиней.
14 июля, День взятия Бастилии, Гент
Тяжелый день: аудиенции, визит к публичному монументу, посещение двух фабрик, ужин и прием, затем поездка в театр. Бонапарт заснул во время спектакля.
— Я не создан для удовольствий, — устало сказал он, развязывая шейный платок.
— Отдельные удовольствия вам все же по нраву, — лукаво улыбнулась я через обнаженное плечо, откидывая покрывало на постели.
12 августа, половина одиннадцатого вечера, наконец-то снова в Сен-Клу
Дома нас приветствовали Луи, Гортензия и малыш. Маленький Наполеон, крупный для своих девяти месяцев, гулил, глядя на Бонапарта, чему тот был крайне рад. Мы посидели в гостиной, говорили о том о сем, малыш уснул на руках у Бонапарта — просто семейная идиллия. О, как мы любим этого ребенка!
19 ноября, Сен-Клу
Сегодня вечером Бонапарт особенно молчалив.
— Иногда я думаю: нужен ли я своей семье? — вздыхает он наконец.
— Все любят вас!
Он обнял меня:
— Кроме вас, у меня никого нет.
Мы проговорили до рассвета о его матери, братьях и сестрах, Гортензии и Эжене. Мы оба обожаем Маленького Наполеона.
Бонапарт сказал, что, хоть мы и будем скучать без малыша, Гортензии и Луи было бы лучше пожить некоторое время в Компьене, чтобы Луи мог принять командование над расквартированными там войсками. Обсуждали предстоящие трудности, ожидаемую войну с Англией, и уж потом — было уже очень поздно — Бонапарт заговорил о том, что его терзало:
— Что будет, если я умру? Что тогда станет с Францией? — Он говорил так, словно ему не терпелось излить душу. Я приложила его руку к своему сердцу.
— Что-то устал я каждый вечер ездить в театры, — признался вчера Бонапарт. — Давайте сегодня останемся дома, только вы и я, — игриво добавил он.
Усмехнувшись, Мими тихо прикрыла за собою дверь. Никаких цветов в комнатку над кабинетом мой муж больше не посылает.
НОВЫЕ СТРАХИ, НОВЫЕ ЗАБОТЫ
28 января 1804 года, дворец Тюильри
Не знаю, радоваться или огорчаться тому, о чем Фуше объявил сегодня вечером. Я понимала, что он не заехал бы в такой поздний час без веской причины.
— Ах, сенатор Фуше, я так рад вас видеть, — приветствовал его Бонапарт, приглашая в наши покои. — Корсиканец всегда предложит гостю присесть у своего очага, — добавил он, изображая беззаботность.
В гостиной было прохладно, и Бонапарт раздул угли в камине.
— Итак? — повернулся он к бывшему министру полиции, сложив руки на груди. — У вас, должно быть, есть что мне сообщить.
— Бонапарт! — отвлекла я его, наливая гостю стакан сока из незрелых фруктов. — Разве мы не спросим сначала о мадам Фуше, об очаровательных детях?
Я улыбнулась своему другу:
— Все ли здоровы?
— Насколько этого можно ожидать, — ответил Фуше и опорожнил стакан. — Да, первый консул, я подумал, вас может заинтересовать, что агент роялистов Кадудаль снова в Париже и снова готовит на вас покушение.
Кадудаль! Агент роялистов, ответственный за подготовку взрыва «адской машины» в сочельник? Я с тревогой оглянулась на Бонапарта.
— Мне казалось, Кадудаль сейчас в Англии?
— Выходит, он уже несколько месяцев здесь, в городе, — спокойно ответил Фуше, — и по-прежнему поддерживает претендента на престол. Денежные средства, несомненно, получает из рук англичан.
— Но это невозможно! — не выдержал Бонапарт.
— Как вы уже замечали, первый консул, «невозможно» — не французское слово.
— Кадудаль огромен как бык. Я вас спрашиваю, как он может находиться в городе без ведома полиции?
— Я задавал себе тот же вопрос. Как его могли прозевать? По сообщениям моих осведомителей, еще четвертого фрюктидора
[136] Жоржа Кадудаля тайно подняли на корабельном канате на отвесную скалу в двести пятьдесят футов высотой неподалеку от Дьеппа. Не сомневаюсь, полиции хорошо знакомо это место; оно известно и контрабандистам.
— В конце августа? Боже мой, Бонапарт, это же почти пять месяцев назад…
Сжав кулаки, Наполеон развернулся к Фуше:
— Если это уловка, имеющая целью опорочить в моих глазах полицию и снова получить должность министра, то толку от нее не будет!
— Я и не рассчитывал, что вы мне поверите, первый консул, — ответил Фуше, передавая Бонапарту клочок бумаги. — Но вы можете попросить полицию поговорить с этим человеком, проживающим в указанном месте. Он все делает по часам, и каждое утро его можно найти дома, не позднее чем без четверти десять. Только ему под силу развеять ваши сомнения. Во всяком случае, будет разумнее удвоить или даже утроить число ваших телохранителей.
В дверях Фуше прикоснулся к шляпе:
— Всегда к вашим услугам, первый консул.
— Проклятье, все заново! — выругался Бонапарт.
Воскресенье, 5 февраля, Париж
Я собиралась отправиться с визитами, когда появился Бонапарт. Он занял привычное место в кресле у моего туалетного столика и стал вертеть в руках хрустальную пробку от флакона лавандовой воды.
— Куда вы собираетесь? — спросил он.
— Сегодня днем принимает мадам де Соуза. — Я нанесла под глазами по мазку свинцовых белил.
[137] В эту ночь мне скверно спалось.
