Онлайн книга «Страсти и скорби Жозефины Богарне»
— Всего лишь немного контрабандного кофе, дорогая моя. Шесть чашек, не более.
— Кофе! — ахнула Тереза. — И даже не поделились!
Депутат Баррас галантно приветствовал меня, затем склонился поцеловать руку Терезе.
— Прекрасно выглядите сегодня, Тереза, дитя мое. Так бы и съел. Осторожнее, а то еще пробудите в старике интерес.
— Не правда ли, хороша? — Тальен опустил на плечо Терезы свои длинные пальцы.
— Что за неприятный запах? — стал принюхиваться депутат Баррас.
— Тут только что был гражданин Фуше, — объяснила Тереза и засмеялась вместе с Баррасом.
— Вы знакомы с его женой? — спросил Тальен. — Самая уродливая и глупая женщина на свете…
— И все же он предан ей, — сказала Тереза. — Так трогательно.
— Гражданка Богарне, элегантное создание, — заговорил депутат Баррас, подливая мне шампанское, — что слышно от нашего шербурского красавца?
— Генерал Лазар Гош прекрасно себя чувствует и без вашего интереса к его особе, Поль, — сказала Тереза.
— Увы! — Депутат Баррас изящно опустился в кресло рядом со мной и повернулся ко мне с горестным выражением на лице. — Такова благодарность за спасение жизни этого человека.
— Вы спасли генерала Гоша? — удивилась я. — Я думала, это депутат Карно устроил его освобождение из тюрьмы.
Депутат Баррас театрально ахнул:
— Карно! Когда генерал Гош сидел в темнице, ко мне обратился палач со списком приговоренных к смерти. Это я вычеркнул оттуда имя нашего дорогого Лазара. Но не стоит сообщать ему об этом. Мы же не хотим, чтобы он знал, кому обязан жизнью, верно?
9 сентября 1794 года, Шербур
Дорогая Роза, прости за неразборчивые каракули. В юности для меня не нашлось учителя чистописания. Моими наставниками были конюхи, и не хотелось бы мне посвящать тебя в то, чему они меня учили.
Твой сын — славный парень, из него выйдет отменный вояка.
Знаю, что не все уладил перед отъездом. Простишь ли ты меня? Люблю тебя.
27 сентября
Зять Ланнуа сколотил состояние, скупая поместья по бросовым ценам и перепродавая их дороже. По ее совету я обратилась к нему с просьбой одолжить мне пятнадцать тысяч ливров. Сумма выглядит значительной, но надолго ли хватит этих денег? Помню, в прежнее время подобный доход позволял аристократам есть фазанов и пить шампанское целых три года. Сейчас их не хватит и трех месяцев протянуть на домашней птице и горьком вине.
Суббота, 4 октября, вечер
Сегодня вечером я у Фэнни. Она больна от горя, так я думаю. Ее непрерывные усилия вызволить из тюрьмы дочку, Мари, не дают результата.
— Неужели ты не можешь ничего сделать? — спрашивает она.
Но что еще я могу предпринять? Несколько моих попыток помочь Мари не принесли толку.
— Ну, а обратиться к твоему другу-преступнику? — настаивает Фэнни. — Уж он-то сможет что-нибудь придумать.
— Преступник? — улыбнулась я. — Который из них?
6 октября
Слушая меня, депутат Баррас укорачивал себе ногти перочинным ножом. Высокий, обладающий детской внешностью гражданин Бото, ныне секретарь Барраса, сидел у окна, конспектируя нашу беседу.
Я дочитала прошение. Депутат Баррас посмотрел на меня и сказал:
— Вы мне льстите…
Мне стало не по себе. Я говорила с ним несколько раз: в театре, в салонах, у себя дома, но всегда в присутствии друзей. Он кокетничал со мной (так он ведет себя со всеми женщинами), и все же мне казалось, что я обременяю его, прося об одолжении. Я обрадовалась, когда он так тепло согласился выслушать мою просьбу.
— Вы удивительно хорошо играете в бильярд, — сказал он. — Вы, как я заметил, трижды выиграли у Тальена.
— Наш друг Тальен — само совершенство во многих отношениях, — сказала я, — но бильярд к их числу не относится. Вряд ли я действительно обладаю какими-то способностями к этой игре.
— И все же вы выиграли также и у гражданина Розина. Я так понимаю, вы его знаете?
Я кивнула. Некоторое время назад я познакомилась с гражданином Розином на собрании масонов. Банкир из креолов, он успел нажить огромные богатства в Сан-Доминго [70] до начала войны.
— А его друга и швейцарского банкира Пьера, человека с ожогом на лице?
Я опять кивнула. Несмотря на внешность, Пьер был очень мил.
Депутат Баррас поправил монокль в золотой оправе и углубился в лежавший перед ним документ.
— Что касается вашей кузины… Франсуаз-Мари, гражданка Богарне… — Он пожал плечами.
— Неужели ничего нельзя сделать?
Депутат Баррас вздохнул.
— Сделаю, что смогу, — сказал он и кивнул Бото. Тот поднялся и вышел из комнаты.
— Как я могу отблагодарить вас? — спросила я, стиснув в руках шелковую сумочку. Я шла на встречу, собираясь заплатить, но не могла предложить слишком большую сумму.
— Есть нечто, что вы могли бы сделать для меня, — ответил депутат Баррас, вынимая из глазницы монокль. — Я принимаю участие в нескольких довольно крупных… предприятиях, кажется, так бы вы это назвали. Мне нужны банкиры… склонные к риску, назовем это так. Граждан Розина и Пьера мне порекомендовали по этой части, но я не знаком с ними лично…
— Я буду рада устроить что-нибудь, — сказала я, вставая. — Домашний вечер у меня?
Он с преувеличенной деликатностью взял меня за руку.
— Буду ли я иметь удовольствие видеть вас у себя в салоне сегодня вечером? — спросил Баррас.
Польщенная, я ответила поклоном.
— При условии, что сыграете со мной в бильярд, — усмехнулся он.
— Может быть, даже сделаем ставки, — предположила я.
— Я так понимаю, вы намерены выиграть?
— Я всегда хочу выиграть.
— Вы порочная женщина.
— Невероятно порочная, — ответила я, улыбаясь.
Уже уходя, я шепотом спросила у гражданина Бото:
— Есть какая-нибудь надежда?
Вздрогнув, тот оторвался от бумаг, которыми был завален его стол.
— Гражданка Мари Богарне будет освобождена завтра в одиннадцать часов утра, — сказал он, лишь немного шепелявя.