— Он чудной, но забавный.
— Тереза, во всем мире вы, кажется, единственная женщина, способная соблазнить нашего друга.
— Для этого требуется воображение, — устало проговорила она.
Я улыбнулась.
— Отдохните… — Прежде чем уйти, я поцеловала ее в лоб.
— Чума на этих мужчин! — выдохнула она, прикрывая глаза.
МЕНЯ ПРЕДСТАВЛЯЮТ СТРАННОМУ КОРОТЫШКЕ
6 августа 1795 года
Повсюду толкуют о предсказаниях, прорицателях и гадалках… все одержимы страстью к загадочному.
— Роза говорит, что будет королевой Франции, — объявила Тереза, когда днем мы собирались у общей подруги Минервы. Тереза лежала в шезлонге в шелковом платье цвета слоновой кости и в зеленом парике: поразительное сочетание. Люди только диву давались (и, кстати, так нас и прозвали: «Дивные»).
[74]
— Помилуйте, это же ужасно, — вздохнула Минерва, оправляя газовые нижние юбки.
— Лишь однажды мне это напророчили, — отмахнулась я, — еще в детстве, на Мартинике. В монастыре кармелиток мне сказали, что я выйду замуж за человека, который удивит весь мир. — Я пожала плечами. — Но что это значит? Предсказания поразительны, но жизнь у меня самая обычная.
В это время вошел Баррас, а с ним — странного вида коротконогий человек с большой головой. Минерва встала, чтобы приветствовать их.
— Кто это с депутатом Баррасом? — спросила Фортюне Гамелен, глядя на подходивших Барраса и его спутника. — Еще один протеже? — Она состроила гримасу.
— Кажется, я видела его у Феду, — вспомнила крошечная мадам де Крени.
— Такого вы наверняка бы запомнили, — фыркнула Тереза.
Человек примечательный, но главным образом недостатками внешности. Его длинные мягкие волосы свисали на уши в жалкой потуге соответствовать моде. Кожа была желтоватая, а сам он — так худ, что потертые панталоны на нем болтались.
— Что это задумал Баррас? — прошептала Тереза.
Все мы замолчали, чтобы Баррас мог представить нам этого человека.
— Гражданин Бонапарт, вдова Богарне.
— Рад приветствовать, — сказал Бонапарт с неприятным — возможно, итальянским — акцентом.
— Мужем этой дамы был республиканский генерал, виконт Александр де Богарне, — продолжил Баррас.
Гражданин Бонапарт сжал мою ладонь в своей. Теперь я рассмотрела его получше: глаза серые, крупные. Хорошие зубы. В выражении его лица чувствовалась сила, не позволявшая говорить с ним легкомысленно, и я испытала облегчение, когда его стали представлять сидевшим рядом. Все отвечали ему так же немногословно, подобно мне.
Он уселся и не произнес больше ни слова.
— Что ж, — воскликнула Минерва, — может быть, поиграем в шарады?
Но, казалось, ничто уже не оживит собравшихся. Присутствие этого человека в углу на всех нас подействовало отрезвляюще.
— Ох уж этот Баррас! — воскликнула Тереза, когда мы с ней оказались в будуаре Минервы. — Иногда он слишком далеко заходит со своими проектами. Что он придумал на этот раз?
— Депутат Баррас настоял, чтобы я представила гражданина Бонапарта нашему кружку, — сказала нам Минерва. — Бонапарт в Париже недавно и нуждается в связях…
— Он нуждается в умении вести себя в обществе, — заметила Тереза. — Кто он… корсиканец или что-то в этом духе?
— Наполеон Бонапарт?.. Почему это имя кажется знакомым? — спросила я.
— Это тот самый генерал, что спас Тулон, — сказала Минерва. — Помните? Два года назад, во время вторжения англичан.
Я вспомнила. Празднование, танцы, тосты всю ночь…
— Так вот откуда они с Баррасом знакомы! — воскликнула я. — Ведь Баррас был главой Тулона, не так ли?
— Не могу поверить, чтобы такой человек мог быть генералом, а уж героем и подавно, — сказала Тереза, освежая лицо рисовой пудрой.
— Мои дорогие гражданки, возможно ли, что вы просто ослеплены бедностью этого человека, недостатком его воспитания? — задумалась Минерва. — Будьте свидетельницами, я предсказываю ему великое будущее. Угадываю по форме его подбородка.
Не знаю уж, какое будущее его ждет, но мы с Терезой вскоре уехали, сославшись на то, что ее ребенок занемог.
— Какой скучный вечер, — жаловалась Тереза в карете.
— Надеюсь, Баррас знает, что делает, повсюду таская с собой этого корсиканца. Теперь Баррас потребует, чтобы я представила этого человека в Ла-Шомьер.
9 августа
Все случилось, как предсказывала Тереза: Баррас строит какие-то планы с участием корсиканца. Вместе с этим странным коротышкой они приезжали в Ла-Шомьер, и теперь гражданин Бонапарт является туда сам по себе. Тереза, добрая душа, предложила ему достать ткань на новый мундир.
— Если уж он здесь бывает, пусть хотя бы обзаведется приличной одеждой, — объяснила она мне.
— Осторожнее, Тереза! Мне кажется, он в тебя влюблен, — прошептала я.
— Кажется, гражданин Бонапарт вообще очень влюбчив, — промурлыкала Тереза, закатывая глаза. — Он обручен с какой-то девушкой в Марселе, без конца говорит о другой из Шатийона, а теперь еще Баррас сообщил мне, что он собирается делать предложение Ла Монтансье.
— Это той даме, у которой Баррас снимает городской дом?
— «Даме»? Роза, вы слишком добры.
Ла Монтансье гордилась тем, что начала свою карьеру проституткой. В свои театральные ложи она непременно ставит широкие диваны.
— Но ей же за шестьдесят! — удивилась я.
— У нее три миллиона ливров под основательно истертым матрасом, — многозначительно подняла брови Тереза. — По-видимому, на Корсике такие вещи скрывать не принято.
Вторник, 11 августа
Вчера, ближе к полуночи, в Ла-Шомьер ко мне подошла Тереза.
— Зайдите ко мне в будуар, — прошептала она.
Оказавшись в своей комнате, она упала на кровать, покатываясь со смеху.
— Бонапарт!..
— Корсиканец?
— Он сделал предложение!
— Вам? — Я уставилась на нее, не веря своим ушам. Вообразила их, высокую Терезу рядом с этим коротышкой, и заулыбалась сама: — Только что? В гостиной?
Тереза кивнула и, сделав над собой усилие, перестала смеяться.
— Я была с Фортюне, мадам де Крени и Минервой. Он подошел к нам и сказал: «Гражданка Тальен, позвольте поговорить с вами… с глазу на глаз». Я вышла с ним в прихожую. И там он мне заявил: «Вы теперь свободны, и я бы хотел, чтобы вы обдумали мою кандидатуру». Сначала я не поняла, о чем это он. Но он проявил нетерпение. «Я предлагаю вам выйти за меня замуж!» — взорвался он. А потом сказал: «У нас великое будущее, ибо удача улыбается мне».
