Я кивнула. Мои чувства к Лазару ни для кого не были секретом.
— Роза, если позволите, я должна вам кое-что сказать… Если кто и несвободен, то это ваш любовник.
Я поставила бокал на стол.
— Когда эмигранты высадились в заливе Киброн, генерал Гош спас жизнь мсье де Пубелёна. Мне из надежных источников известно, что генерал влюбился в жену этого человека.
Встав, я направилась к двери. Лазар влюблен в другую женщину?
Минерва догнала меня и положила руку на мое плечо.
— Вы, конечно, знали, что Лазар никогда на вас не женится, и особенно теперь, когда его жена беременна. Ждать осталось, по-моему, совсем недолго.
Я прикусила губу, стараясь сдержать слезы. Почему же он не написал?
— Так вы приедете ко мне в салон, Роза? — спросила Минерва. — Сегодня же вечером.
В тот же вечер
Только что вернулась от Минервы. Генерал Бонапарт просил чести сопровождать меня завтра в оперу. Я дала согласие.
МНЕ ОКАЗЫВАЮТ ЗНАКИ ВНИМАНИЯ
Среда, 23 декабря 1795 года
Сегодня в девять ко мне заехал генерал Бонапарт; опоздал примерно на час, был взъерошен, пояс сидел на нем криво.
— Был на заседании.
Так и не извинился. Стоял в гостиной перед камином и хрустел пальцами. Достал часы.
— Занавес поднимется через несколько минут! — И генерал бросился к двери. Я в замешательстве последовала за ним.
Карета у него новая, ослепительно желтая с золотой отделкой, очень впечатляющая, но в дурном вкусе. Внутри — все то же: сиденья покрыты золотой парчой, шторы с розовыми шелковыми кисточками.
Мы поскакали карьером, лошади на страшной скорости огибали ухабы и углы. На меня нашло что-то вроде паралича. От ужаса я лишилась дара речи и хваталась за стенки кареты, чтобы не повалиться. Наконец собрала все свои силы и крикнула:
— Остановитесь!
Генерал Бонапарт дал знак кучеру — и карета резко остановилась. Я упала на сиденье, расположенное передо мной, и рассмеялась, как сумасшедшая.
— Мы опоздаем. — Он снова вытащил часы. — Что вам угодно?
От смеха я не могла говорить, по щекам бежали слезы. Бонапарт смотрел на меня, явно озадаченный.
— Слишком быстро? — спросил он наконец.
Кивая, я снова рассмеялась сквозь слезы.
Он нерешительно улыбнулся и подал кучеру знак ехать медленнее. Постепенно я перестала смеяться и несколько раз глубоко вздохнула. Вечер с генералом Бонапартом оказался совсем не таким, как я представляла.
Спектакль мне понравился, однако по дороге из театра Наполеон выразил неудовольствие:
— Французы не умеют петь, их музыка немелодична. Режет ухо. Вот спойте мне.
— Прямо здесь? — Мы проезжали перекресток улиц Ришелье и Нёв-де-Пати-Шо.
— В том-то и беда с французами. Они полагают, что нельзя петь где угодно в любое время. — И Бонапарт затянул незнакомую мне арию.
Трубочист, мимо которого мы проезжали, обернулся к нам с изумлением на лице.
— А теперь вы! — скомандовал Наполеон.
— Я не пою.
— Но вы же говорите таким приятным голосом.
Наполеон не принимал отказа, и тогда я тихо запела коротенький припев из Моцарта. Он серьезно взглянул на меня.
— Недурно. Как вас зовут?
— Вы знаете мое имя.
— Ваше полное имя.
— Мари-Жозеф-Роза.
— Жозеф — имя вашего отца?
— Было.
— Он был хороший человек?
Я улыбнулась. «Едва ли».
— Очень хороший.
— Я буду звать вас Жозефиной — по имени героини из «Глухих». Вы видели этот спектакль?
— Но мое имя Роза.
— Ошибаетесь.
26 декабря
— Почему вы так упорно зовете меня Жозефиной? — Мы с Бонапартом только что вышли из салона Барраса и направлялись в театр, где давали Мольера.
— Это приятное имя, вы не находите?
— Мне говорили, что вы всегда так обращаетесь с женщинами. Сначала просите спеть, затем даете имя.
— Вы обсуждали это со своей подругой Терезой? — недовольно спросил он.
— Вам не утаить от меня никаких тайн, Бонапарт.
30 декабря
Незадолго до полудня ко мне во двор въехала красная карета Терезы.
— Может быть, сегодня вам не стоит приезжать в Ла-Шомьер? — сказала она, опуская стекло.
— Но я должна, мы договорились. В девять за мной заедет Бонапарт.
— Лазар вернулся. Он будет там вечером. Я подумала, что надо вас предостеречь.
Мы с Бонапартом приехали в Ла-Шомьер незадолго до десяти; к моему облегчению, выяснилось, что Лазара там нет. Несмотря на это, мне было несколько не по себе.
Около полуночи приехал Лазар в сопровождении нескольких адъютантов. Я взяла Бонапарта за руку и спросила, нельзя ли нам ненадолго выйти в сад.
— Но там же мороз!
— На минутку. Подышать свежим воздухом.
Через несколько минут я сумела взять себя в руки и успокоиться. Мне надо было поговорить с Лазаром, но для этого требовалось набраться мужества. Тем временем мадам де Крени и Фортюне Гамелен приставали к Бонапарту, требуя, чтобы он прочел судьбу по их ладоням, — он утверждал, что обладает талантом в этом волшебном искусстве.
Лазар стоял возле камина и наблюдал за нашей компанией.
— Как я рада видеть вас в Париже! — Я все же решилась подойти и поздравила его с недавним повышением. Он смотрел на меня с холодным достоинством, и я испытала облегчение, когда к нам подошел Бонапарт.
— Вам тоже погадать, генерал Гош? — спросил Бонапарт. Лазар протянул ему руку. Наполеон посмотрел на нее и усмехнулся: — Генерал, вы умрете молодым, в своей постели.
[77]
— Александр Великий тоже умер у себя в постели, не правда ли? — Я взяла Бонапарта под руку. — Кажется, мы нужны Терезе для игры в карты, — сказала я, стараясь его увести. — В этом не было необходимости, — прошептала я.
Бонапарт покосился на меня.
— Вы думаете, я слеп?
Я натянула на плечи шаль.
— Отвезите меня домой, Бонапарт, — попросила я. — Мне что-то нехорошо.
Дорога обратно в Шантрен показалась очень долгой. Мы молчали.
