Пока мчимся к Сент-Анну, море вокруг ревет и клокочет. «Вирсавию» порой заносит, выставляет боком, как гоночный автомобиль. Мы никогда еще не шли под парусами так быстро, но у меня такое чувство, будто мы никогда не доберемся туда. Моя жажда – вот сила, что несет нас вперед.
Но вот Сент-Анн уже по левому борту, мы поворачиваем и оставляем всю эту свистопляску позади. Мы почти на месте. С правого борта открывается плоский причал, а за ним городок, пристроившийся между морем и горой, – спокойный, приятный и самый обыкновенный. Цивилизация. Люди.
Но «Вирсавия» мчится дальше. Мне бы давно убрать паруса – так долго ждала, и вот уже времени катастрофически не хватает! Перепрыгивая с одного конца кокпита на другой, кручу лебедки, матерясь, спотыкаясь о концы. Срубаю грот и теперь не могу контролировать яхту. Под одной лишь генуей она разбалансирована. Всем телом навалившись на румпель, перекладываю его полностью на правый борт, но никак не могу привести лодку к ветру. Сейчас я врежусь в остров! Сейчас воткнусь прямо в эти чертовы Сейшелы!
Нужно быстро бросать якорь! Нет времени выбирать где. Из рубки истошно пищит сигнал, предупреждающий об опасном мелководье. Нельзя отдавать якорь медленно – полностью освобождаю тормоз лебедки и позволяю ему камнем лететь в воду под лязг пятидесяти метров цепи. Грохот такой, будто мы во что-то врезались. Вдруг сознаю, что я вся мокрая. Что буквально пропиталась водой и что по палубе тоже струятся потоки воды. Я даже не почувствовала, как хлынул дождь. Всасываю его с руки, но дождевые потеки на коже – соленые и мерзкие на вкус.
Якорь все-таки забирает, зарывается в грунт под шквалистым ветром. Хватаюсь за линь закрутки генуи, бешено выбираю его лебедкой, наматывая парус на штаг, пока нас не сорвало с якоря, когда из УКВ доносится голос. Человеческий голос, по крайней мере. По-английски с сильным акцентом.
– Яхта «Вирсавия», яхта «Вирсавия», вызывает служба портнадзора. Вы встали на якорь в запретной зоне. Прошу переставить судно.
Нажимаю на тангенту.
– Я без хода, – всхлипываю я. – У меня кончилось топливо! У меня кончилась вода! Пожалуйста, пожалуйста, помогите мне! Моя сестра пропала. Моя сестра пропала в море!
* * *
Из внутреннего ковша гавани появляется катер и направляется ко мне. Длинный, оранжевый. На носовой палубе – мужчины в военной форме. Десяток или больше. Это полицейские? Ныряю под палубу. Что я им скажу? Они собираются допрашивать меня?
Я не принимала душ с тех самых пор, как потеряла Саммер. От меня несет, как от бомжа, одежда висит, словно на скелете. В двойном зеркале проявляется совершенно незнакомая личность. Рубиново-коричневая от загара, кожа шелушится. Исхудалая, с красными дикими глазами. Мокрые волосы прилипли к лицу и шее, драный саронг весь в грязи. Правая рука и правая нога забинтованы.
Срываю повязку с ноги. Рана под ней почти зажила, превратившись в тонкую красную линию.
Девушка в зеркале – ни Саммер, ни Айрис. Она неузнаваема. Взгляд у нее угрюмый, затравленный.
Сейчас я, по крайней мере, смою хотя бы часть этой вони! Хватаю какую-то тряпку, дергаю вверх рычаг крана, но, естественно, ничего из него не льется.
А тем временем гневно барабанят в корпус. Грубые мужские голоса, грохот каблуков. Они поднимаются на борт. Не могу же я их встретить в таком виде! Распахиваю дверцу шкафчика, хватаю флакончик духов Саммер. Опрыскиваю все тело. Запах Саммер. Яблок и пляжа.
Чей-то низкий голос, со странным акцентом:
– Капитан! Капитан! Это полиция!
Бросаюсь наверх в кокпит. Сейчас я расскажу им всю правду!
Выступаю на солнечный свет и не удерживаюсь на ногах. Чьи-то сильные руки тут же подхватывают меня. Сладкий запах гвоздики. Горячие слезы падают на мое лицо.
– Саммер, Саммер, Саммер! – восклицает знакомый голос. – Слава богу, что ты цела! Ведь все уже сроки вышли! Я едва не умер, ожидая тебя! Больше никуда тебя не отпущу!
Цепляюсь за обладателя этого голоса, и где-то внутри меня словно прорывает плотину. Все плачу и плачу. Просто разрываюсь напополам от рыданий.
– Адам, – всхлипываю я. – Милый, все гораздо хуже, чем ты думаешь! Я потеряла свою сестру!
В конечном итоге я делаю это ради Саммер.
– Я потеряла Айрис, – только и повторяю я. – Айрис погибла!
Часть II
Саммер
Глава 10
Полиция
Я – Саммер. Я – Саммер. Я – Саммер.
Я – королева красоты, я жена, я мать, я первенец. Обмякаю в руках своего мужа, и порывистое красное тепло поднимается по моему телу, покалывающее и электризующее. Моя кожа словно тает, я почти растворяюсь в Адаме. Мы укутаны друг в друга, заливаем друг друга радостными слезами.
Нет повода горевать. Идеальная семья в целости и сохранности.
Неважно, что будет потом, – гораздо важнее то, что происходит здесь и сейчас. Я – лучшая из двух близняшек, и я любима. Адам держит меня так крепко, что мои ноги почти отрываются от палубы.
* * *
Полицейский едва может дождаться, пока Адам поставит меня обратно, и на меня обрушиваются его вопросы. Кто я? Какие у меня дела на Сейшелах?
– Меня зовут Саммер Роуз Ромен, – отвечаю я. – Я замужем за гражданином Сейшельских Островов. Это наша яхта.
Полицейский ест меня взглядом с противоположной стороны кокпита. Стискиваю теплую руку Адама. Для такого крупного мужчины у офицера слишком узкий подбородок, слишком высокие скулы – лицо, из-под которого проглядывают кости черепа. Солнце отражается от его полицейского жетона и слепит мои глаза. Он чванливо расхаживает по кокпиту, грузный и бесцеремонный.
– Так у вас гражданство? – громыхает у меня в ушах его голос. – Вы говорите по-креольски?
Адам осторожно тянет меня на сиденье кокпита рядом с собой и стискивает мне руку в ответ. Отвечает за меня – непонятный набор звуков. Я должна это понимать? Научил ли меня Адам хоть как-то объясняться по-креольски?
Есть сотни, тысячи вещей, которые мне полагается знать! А откуда?
Я и представить не могла, что Адам окажется здесь! Что он вообще делает на Сейшелах?
– Саммер? Саммер!
Вздергиваю голову. Мне надо научиться узнавать свое имя!
Мой муж качает головой, широко открыв глаза.
– Это безнадежно, – говорит он. – Я едва узнаю свою жену. Только подумайте, что ей пришлось вынести! Она там была совсем одна. Сами видите – она совершенно не умеет управляться с лодкой. Это сестра у нее яхтсменка. Была яхтсменкой…
Его голос надламывается.
Полицейский кладет руку на плечо Адама и опять произносит что-то по-креольски, но на сей раз его голос звучит тише и спокойней. Они перешептываются, будто есть какой-то шанс, что я пойму. Или есть? Креольский очень похож на французский. Айрис изучала французский в школе, и из океана звуков начинают выскакивать отдельные фразы.
