И вот теперь сердце у меня дико колотится, а ребенок бьется внутри, словно зверек, угодивший в силки. Мышцы живота сводит спазмом. Именно так и ощущаются схватки? Нужно сохранять спокойствие – это не может быть хорошо для ребенка! Отталкиваюсь от песка и плыву наверх, ожидая удариться головой о ту твердую штуковину из кошмара. Но вместо этого вдруг выскакиваю на свежий воздух, разбрасывая веера брызг. Жадно хватаю его ртом. Я на глубокой воде, и волны бьют в меня, нос и рот моментально полны воды, соленой, как слезы. Голова опять проваливается вниз. Дрожу, перед глазами все плывет, наваливается жуткая усталость.
Всеми силами стараюсь удержаться на поверхности, заставляю себя ровно дышать, делать медленные, спокойные гребки в сторону берега. Вскоре я опять на мелководье – дрожа всем телом, направляюсь обратно в теплые объятия полотенца.
Самое время прекратить всю эту дурь! Я беременная на большом сроке. Я больше не вольная птица – жизни моего мужа и наших двух детей прочно привязаны к моей. Это и есть материнство. Какой бы фальшивой ни была вся остальная моя жизнь, этот ребенок реален. С данного момента буду купаться только в бассейне.
* * *
Днем я у бассейна – лежу, обвиснув в шезлонге и нацелив свой круглый живот в небо, – когда вдруг неистово барабанят в дверь. Сквозь стеклянные панели мельком замечаю увесистую ручищу, мясистый женский кулак.
Это какая-то карга с курсов будущих родителей? Опять явилась брюзжать на меня? Но нет. Подойдя, вижу пришелицу сквозь стекло целиком. Это Вирджиния.
Она коротко постригла волосы, как у мальчика. Одета как распустеха. Толстенная, как бочка. И она плачет.
Открываю дверь, и Вирджиния врывается внутрь, спихнув меня с дороги, прежде чем захлопнуть за собой дверь и запереть ее на засов. Это просто случайное столкновение, но в голове у меня мелькает картина, как она толкает меня на пол. Она здесь, чтобы как-то навредить моему ребенку?
И только тут я сознаю, что она беременна. Беременна на большом сроке.
– Моя мать здесь? – спрашивает она. Голос ее дрожит. – Дядя Колтон или еще кто-нибудь здесь?
Не хочу признаваться, что я дома одна.
– Только служанка. И садовник, – вру я.
– Ты общаешься с кем-нибудь из моих? – спрашивает Вирджиния. – Общаешься с моим дядей Эдгаром?
– Никогда про такого не слышала. – По крайней мере, это правда.
Моя единокровная сестра падает на колени, всхлипывая и трясясь всем телом, обхватывает меня за ноги.
– Саммер, несмотря ни на что, мы же сестры! – завывает она. – Одна плоть и кровь! Ты должна мне помочь. Только ты можешь помочь! Не дай им этого сделать!
* * *
Через десять минут мы сидим рядышком на кушетке, и Вирджиния набивает рот конфетками-змейками, которые таскает из своего розового рюкзачка. Она все еще плачет, но понемногу начинает хоть немного соображать.
Выясняется, что она и впрямь первого мая выскочила замуж.
– Я думала, что влюбилась, – всхлипывает она. – У нас так много общего! Мы оба любим манга
[30], а Ричи рисует даже получше меня, но после первой брачной ночи, после того… ну, ты понимаешь… как мы сделали это, все изменилось. Я поняла, почему у нас так много общего, – это потому, что мы родственники! У нас, может, и нет кровного родства, но я все больше видела в нем кузена. Он кажется мне почти братом! У тебя ведь есть брат, Саммер, так что ты наверняка поймешь! Как бы ты его ни любила, тебе ведь не хочется с ним трахаться?
Из ее детского ротика это слово звучит совершеннейшей непристойностью. Вряд ли стоит поминать моего брата, чтобы донести до меня свою мысль. Я как-нибудь и так просеку.
– С какой все это было целью? – спрашиваю я. – Ты же знала, что я беременна.
– Мама сказала мне, что у тебя был выкидыш, – отвечает Вирджиния. – Она даже заставила меня написать тебе открытку с соболезнованиями!
Так что брак заключили на упреждение – в надежде, что я выкину, или, может, в расчете на то, что я просто соврала насчет своей беременности. Франсина никогда не сдается без боя. Что ж, она была куда ближе к правде, чем думала…
– Ну а как же все эти фотки у тебя в «Фейсбуке»? – интересуюсь я. – Две недели назад ты была вся такая загорелая и стройненькая, делала селфи в спортзале!
– Мама знала, что ты найдешь эти фотки, – бубнит Вирджиния. – Им уже несколько месяцев. Мама сделала их все в один день с толпой мужиков-фотомоделей. Сказала им, что это для модного журнала.
– Почему ты во все это вписалась? – спрашиваю я.
– Постараюсь быть честной. Они меня не заставляли, – говорит Вирджиния. Заталкивает под себя ноги – девчоночий жест, совершенно противоречащий ее объемам матроны. – Я стояла там в отделе регистраций в Окленде и клялась быть с ним вместе до гроба. Это был мой шестнадцатый день рождения, жутко лил дождь, я даже ноги промочила. Пока выходила замуж, обмочилась от страху в буквальном смысле слова.
Она презрительно фыркает, но это больше похоже на всхлип.
– Мать отвела нас в гостиничный номер, а потом она и мои старпёры-дядья пировали в ресторане внизу, пока мы с Ричи… ну, ты понимаешь.
– Господи, могу только посочувствовать, – отзываюсь я. «Дядья-старпёры» – это, должно быть, Колтон и брат Франсины – тот самый Эдгар, которого с какой-то стати так боится Вирджиния. Я не помню его, но почему-то представляю себе краснорожего гоблина с носом-картофелиной, обнимающегося с Франсиной над банкетным столом с сальным жареным поросенком и несколькими бутылками дорогого портвейна, пока Вирджиния с Ричи кувыркаются наверху. При мысли, что и Колтон был там, чувствую острую боль за свою мать. Она и вправду любит Колтона? Одной только мысли об этих подростках, неловко возящихся в постели, словно в каком-то детском порно, вполне хватает, чтобы вызвать у меня рвотный позыв.
– На следующий день все было гораздо хуже. – Вирджиния открывает пакетик «Скорлупок»
[31] и чуть ли не целиком запихивает его содержимое себе за щеки. Говорит и при этом жует. – У мамы есть один из этих наборов по определению овуляции, и она каждый день заставляла меня пи́сать на полоску. А тут сказала, что у меня прилив ЛГ
[32], так что вынудила нас заниматься сексом аж три раза. В завтрак, в обед и в ужин. И каждый раз после этого заставляла меня стоять на голове!
– Что-то не врублюсь, – говорю я. – Так он тебя практически насиловал?
