– Спасибо.
Желая сменить тему, я вынула из сумки пачку фотографий и положила их на стол рядом с коробкой.
Колин откашлялся и подошел ближе, чтобы рассмотреть получше.
– Полагаю, все это вам дала моя мать?
Арабелла сдернула выцветшую ленту, опоясывающую коробку, и тут же убрала руку, когда узел развалился, а остатки ткани рассыпались как пыль.
– Да. Это все принадлежало твоей бабушке. Твоя мама предположила, что раз София знала Прешес во время войны, то возможно, она знала и Еву. Я решила, что никому хуже не будет, если я попытаю счастья с ее письмами и фотографиями. Тетя Пенелопа говорила по телефону, что она уже столько раз все это перебирала после смерти твоей бабушки, и не нашла ничего скандального, если ты беспокоишься об этом.
– Да нет. Мне просто любопытно, почему меня не позвали.
Арабелла бросила на меня быстрый взгляд.
– У меня было на работе небольшое окошко, и мы решили использовать его с умом. Без всякой задней мысли, уверяю тебя.
Колин посмотрел на меня, словно ожидая, что я скажу что-нибудь, но меня отвлек вибрирующий телефон. Я на него даже не взглянула. Я знала, кто это. Прошлым вечером я написала Нокси и тете Кэсси сообщение, что мне требуется больше времени. Но, видимо, пока не получат от меня положительного ответа, они продолжат звонить и писать.
Колин залез во вторую сумку и вынул оттуда небольшую шляпную коробку, крышку которой удерживал потертый и надорванный ремень.
– Пока мы не начали, предлагаю разложить все по видам. После этого мы сможем разложить вещи внутри каждого вида в хронологическом порядке, насколько это возможно.
Он взял пачку газетных вырезок, которые я до этого вынула из древней желтой папки.
– Это так в стиле Колина, – сказала Арабелла. – Все организовать, проанализировать цифры и тому подобное.
Он поднял бровь.
– Я аналитик, Арабелла. Я этим на жизнь зарабатываю.
Я внезапно вспомнила, как аккуратно и методично он подходил ко всему, от выбора меню до планирования пути из паба домой. И всегда сидел за рулем. И теперь мне стало интересно: может, он так делал не потому, что хотел быть трезвенником в нашей группе, а потому, что хотел контролировать ситуацию?
– Я помню, Колин, – сказала Арабелла. – Именно поэтому ты можешь себе позволить такие дорогие выходные со своими приятелями.
Он хмуро взглянул на нее, а затем принялся изучать небольшую пачку пожелтевших вырезок. Я наблюдала, как он аккуратно раскладывал их на столе ровными рядами лицом вверх.
– Теперь, когда мы обо всем договорились, почему бы мне не начать с нее? – произнесла Арабелла, выдвинув стул и расположившись на нем. Она придвинула к себе коробку для канцелярских принадлежностей и аккуратно подняла крышку.
– Судя по всему, это остается мне.
Я подняла шляпную коробку. Внутри лежала небольшая пачка конвертов, и я вынула ее с твердым намерением рассортировать все как можно лучше.
Бо́льшая часть была адресована «Мисс Софии Сейнт-Джон», несколько – «Мистеру Дэвиду Элиоту». На основном количестве писем красовался небрежный мужской почерк на лицевой части, с именем Д. Элиот в левом верхнем углу. Предположив, что они были от ее мужа, я отложила их в отдельную пачку.
На многих конвертах из дорогой льняной бумаги стоял штемпель «Суррей». Почерк напомнил мне о старых письмах от моей бабушки, хранившихся в столе деда, – каждая буква была идеальна вплоть до наклона. Это был присущий старшему поколению почерк, хранящийся теперь в музеях и на чердаках, на смену которому пришли удаляемые сообщения и электронные письма. Мне посчастливилось родиться до появления смартфонов, и у меня имелся тайник с записками и письмами от матери – надежное напоминание о том, что когда-то она была частью моей жизни.
Я подумала, а не могла ли эти письма написать мать Софии, и тоже положила их в отдельную пачку. Обнаружив несколько писем с разными отправителями, я сложила их в отдельную стопку и, пролистав, заметила конверт с необычным почерком. Буквы выглядели маленькими и аккуратными, словно писавший – скорее всего, женщина, предположила я – потратил порядочно времени, тщательно выводя каждую. Это напомнило мне, как дети учатся прописям, но тут чувствовалась рука взрослого. Человека, который усиленно старается показать, что у него прекрасный почерк.
Обратного адреса не значилось, но на штемпеле стояла дата: 12 марта 1939. На темно-красной печати в верхнем правом углу был изображен профиль короля, но я не смогла вспомнить, кто правил Британией в 1939 году. Я смотрела «Уоллис и Эдуард», так что знала, что не Эдуард, но в памяти никак не всплывало имя его брата. Мое любопытство оказалось сильнее наставлений Колина – я достала лист бумаги из конверта, но затем остановилась, услышав легкое покашливание.
Подняв взгляд, я увидела, как Колин уставился на меня своими серьезными голубыми глазами. Прежде чем он спросил, чем я занята, я произнесла первое, что пришло в голову, чтобы отвлечь его.
– Как получилось, что сын Софии, твой отец, унаследовал Овенден-Парк? Она была единственным ребенком?
– Нет. У нее были два старших брата. – Он остановился, подбирая слова. – Они близнецы. Я никогда их не видел. Старший – по-моему, всего на несколько минут, – Уильям, погиб во время войны. Что случилось с другим братом, точно не знаю. Про него как-то не говорили. Возможно, мои родители знают больше. Ни у одного из близнецов детей не было, так что София в итоге все и унаследовала. – Он выразительно посмотрел на вскрытый конверт. – Как идет сортировка писем?
Я улыбнулась, приняв невинный вид.
– Давай прочитаем всего одно. Меня заинтриговал почерк.
Он, очевидно, собрался отказаться, но вмешалась Арабелла.
– Конечно! Что там написано?
Будь Колин не англичанином, он бы закатил глаза.
– Валяйте. Похоже, вас не остановить.
Я вынула письмо и, прочистив горло, принялась громко читать.
«Дорогая мисс Сейнт-Джон.
Благодарю вас за чудесный прием вчера вечером. Мне было крайне приятно подобающим образом познакомиться с вами, а также с вашим женихом, мистером Элиотом, и его друзьями. Общение с ними доставило мне истинное удовольствие, равно как и восхитительная пища и вино. Я весьма признательна вам за приглашение.
При нашем уходе был такой шквал прощаний, что я забыла взять свою сумочку. Это небольшая зеленая сумочка в форме коробки с вытканными золотом листьями. Я положила ее под стул в гостиной, и за всеми этими чудесными беседами совершенно забыла о ней.
Я бы хотела навестить вас в четверг около полудня, если это не доставит вам неудобств. Мне бы не хотелось быть назойливой, поэтому, если вы будете столь любезны и сообщите горничной о моем приходе, то я зайду с заднего входа.
