Доктор понял. Печально покачал головой:
– Ситуация сложная. Ее дядя по отцовской линии, лорд Грэм, понимает преимущества современных методов лечения. В то время как второй ее опекун и слышать ничего не хочет. У меня даже складывается впечатление, что он не хочет, чтобы она… – Доктор осекся. – Простите меня за эти слова. Лорд Эмуорт, безусловно, желает своей племяннице только добра, но он безнадежно старомоден в этих вопросах.
– Я в курсе их разногласий. – Доминик старался говорить как можно более нейтральным тоном. – А так как сейчас мы думаем заключить брак, я бы хотел узнать о ее состоянии все, что возможно.
Крейторн явно оживился, сообразив, что муж будет вправе отправить жену на лечение и сможет таким образом взять верх над несговорчивым дядей.
– За эти годы я обследовал девушку несколько раз и могу с уверенностью сказать: если позволить ей и дальше разгуливать на свободе и вытворять все, что ей хочется, это приведет к плачевным результатам. Ее поведение в последнее время и так ухудшилось.
Доминик нахмурился:
– В каком смысле?
– Она становится все более непредсказуемой. Когда я был в поместье в последний раз, она повела меня к старому замку и там инсценировала самоубийство. Я испугался за ее жизнь. – Лицо его потемнело. – Я уже собирался послать за спасателями, чтобы нашли тело, как вдруг она появилась откуда-то из-за угла, улыбаясь как ни в чем не бывало.
Доминик едва не рассмеялся. Значит, он не единственный, с кем эта плутовка сыграла свою злую шутку.
– И как же вы намерены ее лечить?
– Во-первых, ее следует немедленно удалить от всего, что оказывает на нее пагубное влияние в Уорфилде. Мы бы выработали для нее строгий и четкий режим. Ну а затем методы могут варьироваться в зависимости от реакции пациента. У меня есть целый ряд лечебных процедур. – Доктор сдвинул брови. – Если позволите, я покажу вам наши возможности. Это ответит на ваш вопрос лучше, чем любые слова.
Врач предвосхитил его просьбу. Доминик охотно последовал за ним. Они вышли из приемной и пошли по коридору, который вел в западное крыло дома и заканчивался у массивной, обитой железом двери. Крейторн достал из связки большой ключ, открыл дверь.
За дверью все разительно переменилось. Никакой современной мебели. Голые, чисто выбеленные стены без всяких украшений.
– Важно, чтобы ничто не возбуждало воображение пациентов. У многих мозг и так перегружен, кровь кипит, из-за этого и нарушается душевное равновесие.
Они шли по тускло освещенному коридору. Несмотря на безукоризненную чистоту, воздух был затхлым, несвежим.
У одной из дверей Крейторн остановился и указал на небольшое окошко, позволяющее заглянуть внутрь:
– Пациенты должны научиться самоконтролю. Вот одна из режимных комнат.
Доминик отодвинул заслонку с окошка и заглянул внутрь. Безупречно чистая, абсолютно пустая комната. На деревянном стуле, привинченном к полу, сидел крупный мужчина с низко опущенной головой. Вся его поза выражала крайнее отчаяние. Доминик увидел, что он привязан к стулу. Кровь застыла у него в жилах.
– Вы всегда привязываете пациентов?
– Мистер Инок – один из самых трудных пациентов. Большую часть времени проводит в режимной комнате. Мне кажется, он уже начал понимать, что за плохим поведением неизбежно следует наказание, тогда как хорошее поведение вознаграждается. Страх благотворно действует на воспитание самодисциплины. Со временем наказывать его понадобится все реже.
Доминик представил себе Мэриан привязанной К стулу. Все внутри у него перевернулось.
– Подходят ли такие методы для хрупкой, нежной девушки?
– Для женщин обычно достаточно наркотиков и укрепляющих средств. Однако в некоторых случаях приходится их обуздывать. Но в отличие от других клиник я никогда не позволяю приковывать пациентов цепями, даже самых буйных.
Вот, значит, в чем заключается прогресс… Если эта клиника считается прогрессивной, на что же тогда похожи обычные дома для умалишенных! Крейторн пошел дальше по коридору.
– Там, в другом конце, у нас комната с ледяной ванной. Лед каждую зиму доставляют из Шотландии, чтобы обеспечить необходимый запас. Это обходится недешево, но, уверяю вас, лорд Максвелл, мы не останавливаемся перед затратами, если это необходимо для лечения наших пациентов.
Тишину коридора прорезал оглушительный треск, за которым последовал громкий поток непристойных ругательств. Крейторн пробормотал сквозь зубы какое-то проклятие и устремился вперед.
– У мистера Джонса очередной приступ бешенства. Когда вы его увидите, поймете, что их необходимо обуздывать.
С другого конца коридора уже бежали трое здоровенных мужчин, одетых в серое. Один из них – по-видимому, главный – отпер своим ключом комнату мистера Джонса. Доминик хотел было последовать за ними – ему не терпелось узнать, что там происходит, – но доктор Крейторн остановил его:
– Не надо. Это небезопасно.
Доминик заглянул через открытую дверь. Да эта комната скорее похожа на тюремную камеру, чем на спальню! В ней ничего нет, кроме кушетки, да и та, оказывается, привинчена к полу.
Мистер Джонс, на удивление маленького роста, сумел оторвать кушетку от пола и теперь размахивал ею, как оружием, хриплым голосом выкрикивая грязные ругательства. С диким ревом набросился он на санитаров. Двоим удалось увернуться, третий оказался прижат к стене. Страшный удар кушеткой по ребрам свалил его на пол. Он закричал от боли. Прежде чем Джонс успел замахнуться еще раз, двое других санитаров повалили его на пол. Им это далось нелегко, несмотря на превосходство в численности и габаритах. Последовала борьба, во время которой Крейторн исчез на несколько секунд и вернулся с грубой парусиновой смирительной рубашкой. С искусством, которое достигается многолетней практикой, санитары набросили рубашку Джонсу через голову и стянули руки. Потом главный санитар заткнул ему рот платком, чем и остановил поток ругательств. Ему завязали рот, подняли на ноги и увели.
– Его повели в другую режимную комнату, – начал объяснять Крейторн. – Мне казалось, курс ледяных ванн пошел ему на пользу, но это серьезное ухудшение.
Третий санитар с перекошенным от боли лицом с трудом поднялся на ноги и заковылял к двери.
– Он мне, наверное, все ребра переломал, сэр.
– Да, вам досталось. – Крейторн озабоченно смотрел на санитара. – Идите в лазарет. Когда покажу лорду Максвеллу клинику, я осмотрю вас.
Доминик последовал за доктором, вконец подавленный сценой безумия. Крейторн открыл следующую дверь.
– Мужчины у нас содержатся в западном крыле, женщины – в восточном. Мы строго следим за тем, чтобы они не встречались. В женском отделении работают санитары только женского пола. В Блэйднэме еще ни разу не случалось таких отвратительных скандалов, как в других клиниках.
