Но среди зевак и студентов как минимум один человек думал иначе.
Лука Рюттингер стоял в стороне, засунув руки в карманы, и жевал незажжённую сигарету. Тело Йонаса он отсюда не видел, но отчётливо представлял: Лаутенбах лежит ничком, голова свёрнута набок, из угла рта вытекает тёмная струйка крови. Рядом валяются разбитые очки.
Бывает и такое. Человек выпил, пошел на балкон покурить, перегнулся через перила. Закружилась голова, и вот он уже летит вниз. Шмяк темечком об асфальт – и прощай, Йонас. Может быть, ты стал бы хорошим адвокатом, а то и судьёй. Сидел бы в мантии, разбирал дела, произносил речи… А теперь кто-то другой скажет речь над твоим гробом. И, скорее всего, это будет не студент медицинского факультета Лука Рюттингер. Смерть нанесла меткий удар и готовилась к новому прыжку…
Подошла Магдалена.
– Какой ужас, – сказала девушка испуганно. – Бедняга Йонас!
Лука посмотрел на неё пустыми глазами.
– Мужайся, Лука, – добавила Магда. – Я знаю, он был тебе другом…
Рюттингер дико усмехнулся и произнёс странную фразу:
– Он первый, кого забрали.
Магда подумала, что студент не в себе. Потом смысл сказанного дошёл и до неё.
– Прости, не понимаю. Ты хочешь сказать… его убили?
– Не убили. Забрали.
– Кто?
Лука отвернулся и уставился на толпу. Санитары заталкивали в машину носилки с пластиковым мешком. Полицейские ходили, осматривая и фотографируя. Один беседовал с Винсентом, записывая показания. Рядом трясся старый знакомый – Безумный Фотограф. Его схватили в тот момент, когда он пытался художественно уложить руки погибшего «для большей выразительности». Фотоаппарат пеннера висел на запястье следователя.
– Лука! – потребовала Магдалена. – Что ты болтаешь? Кто забрал Йонаса?
– Прости, Магда, я ничего не могу рассказать, – тускло ответил Рюттингер. – Будет только хуже.
– Кому?
– Нам. И тебе в том числе.
Магда подумала, что Лука находится в состоянии шока. Она дружески потрепала его по плечу:
– Ты испугался и расстроился. Я понимаю. Но это же явно несчастный случай. Такое могло приключиться с каждым…
Лука раздражённо отступил:
– Думаешь, я спятил? Нет, всё гораздо хуже… До гибели Йонаса я надеялся, что это – дурацкая ошибка или выдумка, вроде плохого фильма ужасов… А теперь мне ясно виден финал. Только я до него не доживу.
Магдалена увидела, что Рюттингер беззвучно плачет. Девушка вытерла ему щёки рукавом и приобняла:
– Ничего, ничего… Это потрясение… Всё пройдёт, мы будем жить дальше….
– Беги отсюда, – Лука взял Магдалену за плечи. – Попытайся скрыться. Чем дальше ты от Базеля, тем слабее он… Нам не удастся уничтожить его, но хотя бы эту жизнь проживём спокойно… Уезжай, Магда, как можно скорее!
– Совсем чокнулся! – отстранилась девушка. – О ком ты говоришь?
– Магдочка, милая! – раздался плаксивый возглас, и на шее Магдалены повисла зарёванная Юлия. – Господи Иисусе, что ж это такое!
– Тихо, Юлия, ты меня чуть с ног не сбила, – поморщилась Магда. – Где Нико? С ним всё в порядке?
– О, Нико – храбрец! – улыбнулась Юлия сквозь слёзы. – Ни капельки не испугался. Настоящий мужчина! Порывался обследовать тело, кричал, что он лучший в мире сыщик и патологоанатом. Сейчас с ним полицейский, сидят в машине, амуницию осматривают… Лука, миленький!
Фрау Вальтер вновь зарыдала, размазывая тушь по кукольным щёчкам.
Подошёл Винсент.
– Всё в порядке, – озабоченно сказал он, – если, конечно, так можно выразиться. Два человека свидетельствуют, что Йонас сам упал с балкона: тот бродяга с фотокамерой и комендант общежития. Он как раз собирался спуститься в подвал, проверить счётчик.
– Бернд Рибель всё видел?
– Ах его Берндом зовут? Не знал… Да вот он сам идёт…
Цифровые фотографии этого человека тоже хранятся в полиции вместе с анкетными данными. Но какую роль сыграл он в деле о василиске, так и осталось неизвестным.
Невысокий дядька пятидесяти лет. Лысый, но с пышными рыжими усами. Лицо круглое, весёлое, сейчас немного расстроенное. Изрядный животик и пухлые щёки выдают любителя пива и свиных рёбрышек на гриле. Голос – торопливый бегучий тенорок. На голове шляпа в национальном стиле. Он долго жил в Эльзасе, поэтому говорит с забавным акцентом. Бернд – большой любитель карнавала и состоит в одном из старых карнавальных кружков, именуемых кликами. Он только что вернулся с генеральной репетиции карнавала и держит в руках футляр с флейтой. Работа коменданта ему нравится, задания он выполняет с удовольствием, насвистывая на ходу. Со студентами на дружеской ноге, всех жильцов знает по именам и умеет разрешать конфликты.
– Какое несчастье, какое несчастье! – забормотал Бернд. – Бедный Йонас! Я знал его. Такой чудный парень! Я обязательно займусь балконными перилами. Их надо поднять сантиметров на тридцать. Не дай бог, ещё кто-нибудь упадёт… Бедный Йонас! Лишь бы не дошло до суда…
– Какой суд, Бернд? – сказала Магдалена. – Вы-то здесь при чём?
– Что значит «при чём»? – округлил глаза Рибель. – Такое ЧП во вверенном мне общежитии! Да с меня администрация стружку снимет! Начнётся: экспертизы, комиссии, бюрократические дрязги… А кто отвечает за безопасность? Комендант! Эх…
– Не переживайте, Бернд! – вставил Винсент. – Йонас сам упал. В подпитии чего только не слу-чается.
– Может, и сам, – раздался голос капитана Райнле, – а может, кроется тут кое-что…
Лука поёжился. Жан-Кристиан подошёл ближе:
– Мы с коллегой из крипо
[4] проверили фотоаппарат бродяги. Этот псих, оказывается, давно торчал под окнами. Нащёлкал кучу кадров, в основном совершенно бессмысленных. Есть и снимок Йонаса на балконе за несколько секунд до гибели. Качество отвратительное, но создаётся впечатление, что за балконной дверью кто-то стоял…
Все ахнули, но Жан-Кристиан поднял палец к губам и продолжил:
– Не только это странно. Память фотоаппарата забита под завязочку. И на снимках присутствуем все мы, в том или ином виде. То на улице, то в каких-то общественных местах, то вместе, то поодиночке…
– Не понимаю, – хлюпнула носом Юлия. – Кто «мы»?
– Ты, Нико, я, Лука, Йонас, Магда, Винс… И даже вы, Бернд.
Комендант растерянно хмыкнул, а Лука решительно заявил:
– Я сейчас возьму этого подлеца за вонючую бороду и всё из него вытряхну!
– Не возьмёшь! – строго ответил Жан-Кристиан. – Формальные претензии к нему предъявить невозможно. Мы на снимках появляемся вперемешку с чёртовой кучей других лиц. Нельзя доказать, что он снимал выборочно. А фотографировать общежитие никто не запрещает. Этого типа проверили, он чист, нигде не проходил, если не считать двух психиатрических клиник. Но я посоветовал коллегам за ним приглядывать.
