– Что? – вздрогнул епископ и поднял голову. Перед ним стоял носатый слуга.
– В чём дело? – строго спросил фон Веннинген, маскируя испуг напускной суровостью.
– К вашей милости пожаловал священник из церкви доминиканцев, – пробормотал лакей.
– Зови. Если явится кто-нибудь ещё – гони прочь!
Слуга пропал. Вскоре в зал вошёл маленький человек с большой сумкой за плечами. Он с деревянным стуком повалился на колени и прильнул к руке епископа.
– Добрый вечер, отец Иеронимус! – приветствовал гостя его преосвященство. – Встаньте, друг мой!
Священник вскочил, заискивающе улыбаясь.
– Ну, как поиски? – осведомился фон Веннинген. – Судя по тяжёлой ноше, успешно?
– О да! – радостно кивнул гость. – Я обошёл все хранилища и библиотеки. Смею надеяться, что всё здесь.
Он протянул сумку. Епископ развязал тесьму, подошёл к натопленному в связи с промозглой погодой камину и вытряхнул груду книг и свитков. Отец Иеронимус удивлённо следил за действиями главы епископата. Фон Веннинген взял из кучи первый попавшийся пергамент, развернул и мельком просмотрел. А потом, к ужасу священника, швырнул в огонь.
– Но ваше… – забормотал ошеломлённый доминиканец. – Как же… ведь это редчайшие документы!
Епископ извлёк из груды толстую книгу и перелистал. Затем выдрал несколько страниц, разорвал их крест-накрест и бросил в камин.
– Ваше преосвященство! – в страхе завыл отец Иеронимус. – Что вы делаете?
Фон Веннинген метнул в священника грозный взгляд:
– Уничтожаю опасную ересь!
Ещё один свиток отправился в огонь. Потрясённый доминиканец снова рухнул на колени:
– Не губите, ваше преосвященство! Это драгоценные страницы! Меня осудят… Боже всемогущий, спаси и помилуй…
– Молчать! – рявкнул епископ. – Пусть достанется пламени всё, что противно учению святой церкви!
– Но это же и есть церковные книги! – попытался возразить несчастный.
– Вы смеете противиться воле самого епископа базельского?
Следующая книга полетела в огонь целиком. Фон Веннинген даже не удосужился её открыть.
– Я погиб, – пробормотал отец Иеронимус. – Меня сожгут за святотатство…
Его преосвященство сгрёб всю кучу и бухнул в огонь. Пламя едва не погасло, но фон Веннинген пошевелил кочергой угли. Камин разгорелся снова. Два упавших на пол свитка епископ брезгливо подтолкнул к огню, словно дохлых крыс. Доминиканец смотрел на эти манипуляции с суеверным ужасом и вздрогнул, услышав голос его преосвященства:
– Не бойтесь, мой добрый Иеронимус. Христово учение на базельской земле представляю лично я, следовательно, никто не будет вас судить. Вы действовали по моему приказу, стало быть, для блага города и церкви. Садитесь. Побеседуем.
Ничего не понимавший, но по-прежнему дрожавший священник уселся на краешек стула. Епископ, скривившись, опустился в кресло.
– Вы не догадываетесь, почему я сжёг эти еретические книги? – спросил он.
Отец Иеронимус замотал головой, как взнузданная лошадь. Фон Веннинген сцепил пальцы рук и опёрся локтями на стол:
– Скажите мне, любезный брат во Христе, почитаете ли вы других богов, кроме Бога истинного?
Священник перекрестился и выпалил скороговоркой:
– Верую в Бога нашего Иисуса Христа, клянусь всеми святыми, а остальное есть от лукавого!
– Тогда скажите, разве можно верить в Христа, но поклоняться отвратительному чудовищу?
– Не понимаю, – ошарашенно сказал отец Иеронимус.
– Вспомните, что сказано в предании о василиске и рыцаре, основавшем Базель.
– Но ведь это всего лишь легенда!
– Для нас с вами – да. Но всякая легенда может обернуться правдой, когда становится всеобщим достоянием. Базельцы и без того отравлены языческими россказнями о чудовище, что покровительствует городу. Адское создание не может играть роль святого патрона! Надеюсь, это вам доступно? Толкование древней легенды богопротивно и богохульно. А участие в ней христианского рыцаря – омерзительно. Теперь ясно?
Взгляд священника прояснился:
– Вы хотите сказать, что легенда в её нынешнем виде не соответствует истине?
– И требует пересказа, ничего с предыдущим не имеющего, – благосклонно дополнил епископ.
Доминиканец успокоился настолько, что уселся поудобнее.
– Какое же толкование будет истинным?
– Василиск есть порождение ада, дитя самого дьявола, демон преисподней. Вы с этим согласны?
– Это известно с незапамятных времён.
– Совершенно верно. Стало быть, он не может царствовать на христианской, освящённой церковью земле. Всякая мысль о том, что дьявол имеет власть во владениях святой церкви, – глубоко порочна и опасна, ибо влечёт за собой еретические рассуждения о нестойкости учения Христова. Следом за рассуждениями тянутся сомнения, а сомнения побуждают к действиям, не правда ли? Разве желаем мы, чтобы власть дьявола из мифической превратилась в истинную?
– Упаси господь! – перекрестился отец Иеронимус.
– Поэтому я считаю, а моими устами говорит святая церковь, что легенду следует переписать. Не могучим хозяином долины должен быть василиск, а гадким червём.
– Но рыцарь Герберт…
– А Герберт станет победителем злобного чудовища! Ведь победил змея святой Георгий! Почему бы рыцарю не повторить этот подвиг? Тогда и предание сделается истинно христианским, поскольку будет повествовать о победе над самим дьяволом. Пусть кровь рыцаря, которой он скрепил адский договор, претворится в кровь, пролитую в бою, жертвенная чаша – в боевой щит, а шест со штандартом рыцаря обернётся копьём, пронзившим чудовище. И василиск из властителя превратится в побеждённого и всеми презираемого урода.
– Но как переубедить народ?
– Народ, – презрительно усмехнулся фон Веннинген, – будет повторять то, что ему расскажут. Когда предание, закреплённое в летописях, начнёт переходить из уст в уста, никто не усомнится в его истинности. Через несколько десятков лет рассказ о договоре рыцаря с демоном обратится в зыбкое воспоминание. И наша власть над чудовищем укрепится.
– Простите? – округлил глаза доминиканец.
– Я хотел сказать, – поправился епископ, – что дьявол не будет властен над нами, служителями Христа. Вы понимаете меня, отец Иеронимус?
– О да, ваше преосвященство!
– Счастлив найти в вашем лице столь рьяного союзника и защитника святой церкви. Готовы ли вы переписать предание?
– Разумеется, – с жаром ответил отец Иеронимус.
Потом замялся и смущённо произнёс:
– Но ведь легенда остаётся легендой, ваше преосвященство. Разве так важно изменять то, что никогда не происходило?
