– К нам капитан Шлегель! – испуганно сказал мальчуган. – С ним гвардейцы!
– Что им нужно? – посуровел Окс.
– Не знаю. Они перед дверью.
– А девочки где?
– У себя…
Андреас на миг задумался.
– Не к добру, – покачал он головой. – Я надеялся, колдовство нас не коснётся… Ступай наверх, к сёстрам. И не выходите из комнаты. Нет, не так! Бегите!
– Зачем?
– Будет лучше, если вы скроетесь. На всякий случай.
Словно подтверждая его слова, в дверь требовательно постучали. Окс заторопился:
– Выбирайтесь через окно на задний двор, а потом к мосту и дальше на север. Нужно выйти из города…
Стук повторился, послышался голос Гуго Шлегеля:
– Отворить именем епископа базельского!
Освальд задрожал. Отец прижал сына к груди:
– Не бойся. Фон Веннингену не в чем меня обвинить. Да и незачем. Тринадцать лет он нас не тревожил. Всё давно в прошлом…
– Гвардейцы, ломайте дверь! – скомандовал капитан Шлегель.
Затрещало дерево.
– Спасайся, сынок!
Освальд бросился к лестнице и скрылся из виду. Андреас вышел в лавку и гордо взбил чёрную, тронутую сединой бороду. Через несколько мгновений дверь крякнула, сорвалась с петель, и в комнату ворвались солдаты. Следом вошёл Гуго Шлегель. Он небрежно постукивал пальцами по рукояти меча.
– Мир вам, добрый человек! – объявил вошедший. – Вы владелец этого дома купец Андреас Окс?
Андреас фыркнул:
– Капитан, оставьте глупые церемонии. Мы знаем друг друга тринадцать лет. Говорите, что вам надо, и убирайтесь. Учтите, за сломанную дверь ответите перед советом. Подобного безобразия я не припомню за всю жизнь.
Гуго оскалился:
– Ты всегда был наглецом, Андреас Окс. Но сейчас не стоит бравировать. Я здесь не для того, чтобы пререкаться с тобой, Чёрный Петух.
Борода Окса вздёрнулась, глаза засверкали.
– В моём собственном доме меня оскорбляет епископский прихвостень! Болваны в кирасах придают смелости? Встретился бы ты мне на лесной тропе…
– К счастью, мы не в лесу, – хохотнул Гуго. – Да и я тоже не лыком шит. Неизвестно, чем бы закончилась наша встреча, но сейчас это меня не интересует ни в малейшей степени.
Капитан сунул руку в рукав, извлёк бумагу с печатями и прочитал вслух:
– Именем Господа нашего Иисуса Христа и святой церкви! Сим указом предписывается арестовать и доставить в городскую тюрьму купца шафранного цеха Андреаса Окса по прозвищу Чёрный Петух, проживающего в собственном доме в переулке Кожевников. Упомянутый Андреас Окс обвиняется в колдовстве, поклонении нечистой силе и связях с дьяволом. Подписано: епископ базельский, первое августа тысяча четыреста семьдесят четвёртого года от Рождества Христова.
Шлегель свернул бумагу трубкой.
– Будь ты проклят, Йоханн фон Веннинген, – пробормотал Андреас Окс.
– Идём! – сказал капитан гвардии, сделав знак гвардейцам.
Те стали приближаться к арестованному, как вдруг Андреас сорвался с места и бросился под ноги Гуго. Тот не ожидал такого манёвра и полетел вверх тормашками. В свои без малого пятьдесят лет Андреас был очень силён. Он обхватил капитана поперёк туловища, словно медведь. Сцепившиеся соперники катались и кувыркались, а растерявшиеся солдаты не смели вмешаться, боясь задеть начальника. Гуго почувствовал, что у него трещат рёбра. Худо пришлось бы верному слуге епископа, но один из гвардейцев ухитрился ударить Окса сапогом в висок. Андреас поневоле ослабил хватку. Шлегелю удалось вырваться. Капитан вскочил на ноги и с ненавистью пнул лежащего купца. К избиению присоединились все. На Окса обрушился град ударов, пока задыхающийся капитан растирал бока.
– Хватит! – Шлегель морщился от боли. – Вы, трое! Марш наверх! Обыскать дом! А вы – на улицу, живо! Найдите мальчишку! Найдите девчонок! Сбегут – всем головы снесу! Ты и ты! Связать мерзавца!
Дом наполнился шумом и грохотом. Стражники врывались в комнаты, распахивали сундуки, рылись в постелях. Не прошло и пяти минут, как они вернулись в лавку и отрапортовали, что никого не нашли. Шлегель уставился на связанного Андреаса:
– Куда ты спрятал детей?
Окс усмехнулся разбитыми губами:
– А зачем они вам?
– Предупреждаю, – заявил капитан Шлегель, – если не отдашь, будет намного хуже.
– Не знаю, что задумал фон Веннинген, – сказал Андреас, – но, судя по всему, хуже быть не может.
– Это ты скоро почувствуешь сам, – зловеще произнёс Гуго. – Когда окажешься в пыточном подвале.
Купец с изумлением слушал капитана и не мог понять: откуда взялось столько злобы? Да, они недолюбливали друг друга, но никогда не враждовали открыто. И вдруг его осенило: Гуго Шлегель боится! Он напуган до чёртиков и пытается скрыть страх за показной яростью! Чего он боится? Явно не арестованного и не епископа базельского.
Андреаса охватил настоящий ужас. Опытный купец, бывалый путешественник, он часто попадал в переделки и не страшился заглянуть в глаза смерти, но сейчас перед ним возникло нечто чудовищное. Оно не имело ни формы, ни цвета, зато распространяло волны смрада. Окс почувствовал, что вскоре должно свершиться гнусное дело, гораздо хуже бесчестия и смерти. И почему-то его дети должны играть в нём главную роль.
– Что нужно фон Веннингену? – прохрипел Андреас и тут же получил оплеуху.
– Заткнись! – гаркнул Шлегель. – Не твоего ума дело!
С улицы вернулись гвардейцы.
– Детей нигде нет! – доложили они хором.
– Отправьте патрули ко всем воротам! Перекрыть мост! Чтобы ни одна муха не вылетела! Арестованного – в тюрьму!
– Ничего, капитан, – бормотал Андреас, пока его вытаскивали из дома. – Освальд – парнишка сообразительный. Так просто не возьмёшь, не на того напали. А тебе и хозяину твоему ещё аукнутся ваши дела… Сердцем чую…
Народ с удивлением смотрел, как стражники волокли избитого купца со связанными за спиной руками.
– За что тебя, Андреас? – решился спросить какой-то молодой человек.
– Не разговаривать с арестованным! – рявкнул Гуго.
– Ох и аукнется, – проговорил Окс. – Мало не покажется…
Капитан ударил Андреаса по лицу, но тот продолжал бормотать:
– Всем отзовётся… И тебе, и фон Веннингену…
Окса втащили в башню, служившую тюрьмой. Перед дверьми стали накапливаться праздношатающиеся, но Шлегель приказал разогнать зевак.
А к вечеру того же дня город затрясся в страхе перед божьей карой. Из уст в уста летела зловещая весть: в Базеле чума! Рассказывали о первых жертвах, о том, что число заболевших уже перевалило за сотню и растёт с каждым часом. Некоторые горожане попытались бежать, но, к своему ужасу, обнаружили, что не могут выйти за ворота. Стража осматривала телеги, сумки, а затем заворачивала всех обратно. Напуганные базельцы заперлись в домах. Поэтому, когда через два дня объявили процесс о колдовстве, мало кто заинтересовался предстоящим зрелищем. Страх перед Чёрной Смертью пересилил любопытство, лишь десяток-другой прохожих пытались заглянуть за плечи стражников у четырёх скамей.
