– Предоставляю слово вам, профессор. Доложите суду о ваших изысканиях.
Смущённый Вёльффлин встал:
– По требованию суда был произведён обыск в доме купца Андреаса Окса, проживающего в переулке Кожевников, в собственном доме. За дверью подвала мы нашли странный и зловещий предмет. Правда, судя по тому, как проржавел замок, в подвал уже много лет никто не входил, но сама вещь столь необычна…
– Вы можете предъявить суду найденный предмет?
– Разумеется.
Вёльффлин сделал знак. Двое стражников принесли небольшой сундук. Фармацевт велел поставить его перед судьями. Те с интересом вытянули шеи. Порывшись в карманах, Вёльффлин достал большой ключ, повозился с замком, откинул крышку и вытащил скрюченную мумию. Фон Флахсланден перекрестился. Маттиас Эберлер уронил перо. Капитан Шлегель ухватился за меч. Фон Андлау побелел. Немногочисленные зеваки обратились в бегство. Только Андреас Окс смотрел на судей брезгливо, без признаков страха.
– Как учёный, – заявил профессор медицины, – я смею утверждать, что подобных животных в природе не существует. Эта тварь создана не умыслом божьим, но рождена в самом сердце преисподней. Именно так должен выглядеть василиск – самое мерзкое и опасное существо в мире!
– Господи помилуй! – пробормотал Петер фон Андлау.
Председатель, оправившись после первого испуга, внимательно рассматривал маленькое чудовище.
– Насколько я понимаю, – сказал он, – это и есть василиск, которого привёз Андреас Окс. Но ведь он мёртв, не так ли?
– Да, василиск мёртв, – подтвердил Вёльффлин. – Но тайна кроется в самом сундуке. Видите письмена, вырезанные на внутренней поверхности? Ни в одном хранилище я не нашёл этого текста, попались лишь образцы знаков, срисованные неизвестным путешественником. В манускрипте странника говорится, что это язык кочевого племени, исчезнувшего с лица земли, а руны использовались для совершения языческих обрядов. Подозреваю, язычники заклинали чудовище, дабы творить зло…
– Что вы хотите сказать? – спросил фон Андлау.
– Я утверждаю, что подсудимый умеет призывать василиска для достижения сатанинских целей, а потому спасти город от чудовища и чумы можно, только уничтожив колдуна и вероотступника.
Повисла напряжённая тишина. Наконец Ганс фон Флахсланден объявил:
– Вина доказана. Господин фон Андлау! Сформулируйте приговор. Подсудимый Андреас Окс! Вам предоставляется последнее слово.
Обвиняемый шевельнулся под липой. Кандалы глухо лязгнули.
– Я знаю одно, – с ненавистью произнёс Андреас. – Когда епископ базельский дал мне поручение найти и привезти василиска, я понятия не имел, что этот сановный подлец продумал игру на много лет вперёд. И вы все с ним заодно, теперь-то мне ясно. Но запомните: к добру эта дорожка не приведёт.
– Я надеялся, что в тебе сохранилась хоть капля добродетели, – с ханжеской грустью сказал фон Флахсланден, – но вместо слов покаяния и смирения мы слышим гнусную клевету на его преосвященство и речи человека, обуянного гордыней.
– Ах, ваша честь, – сказал Окс. – Можно подумать, моё положение изменится от покаяния – подлинного или мнимого. Я не боюсь умирать, ибо совесть моя не запачкана грязью и кровью. Лишь сейчас я понял, что задумал фон Веннинген и зачем он выжидал у моего дома тринадцать лет, как кот у мышиной норы. Детей моих он не получит! А все, кто подписал Договор, отправятся прямой дорогой к Сатане.
Побледневший председатель молча кивнул напуганному обвинителю. Фон Андлау заговорил, нерешительно озираясь:
– Подсудимый, купец шафранного цеха Андреас Окс, признанный виновным в колдовстве, богохульстве и вероотступничестве, приговаривается к публичному пребыванию на костре у ворот ратуши до тех пор, пока не умрёт. Но, учитывая заслуги осуждённого перед городом и гражданами, суд проявляет снисхождение и приговаривает купца Андреаса Окса к более мягкому наказанию – казни путём отсечения головы, каковая состоится в подвале городской тюрьмы. Имущество купца Андреаса Окса конфисковывается в пользу епископата, дети подлежат распределению в монастырские приюты. Сей приговор вынесен в Базеле, третьего августа тысяча четыреста семьдесят четвёртого года от Рождества Христова.
– Не получить вам моих детей! – прорычал Андреас. – Мой сын вырастет и вернётся! И тогда ад для вас наступит на земле!
До сих пор молчавший Гуго Шлегель желчно рассмеялся:
– Не надейся. Он никогда не вырастет.
– Увидишь!
– Нет, не увижу. Твоего отпрыска вместе с сёстрами поймали вчера, когда он пытался украсть лодку и переправиться через Рейн. Сейчас они заперты в резиденции его преосвященства.
Андреас пошатнулся и поднёс руку к горлу:
– Будь ты проклят, Йоханн фон Веннинген.
– Увести осуждённого! – скомандовал капитан Шлегель.
Гвардейцы подхватили обмякшего, словно куль с мукой, Андреаса и потащили в тюрьму. Прозвенел колокол, отмечая конец судебного заседания.
– Как вы думаете, господин бургомистр, – обратился Маттиас Эберлер к фон Флахсландену, – что он там про детей и его преосвященство…
Бургомистр поморщился:
– Оставьте, советник. Ему просто хотелось наговорить скверностей. Не будьте легковерным. Кстати, попрошу сдать протоколы заседания. Его преосвященство желает ознакомиться с ними лично.
– Конечно, прошу вас, – Эберлер передал бургомистру бумаги. – И всё-таки страшно мне отчего-то…
– А мне страшно по вполне понятным причинам, – заметил Вёльффлин. – В городе чума. Если мы не справимся с задуманным, нас поглотит Чёрная Смерть.
Эберлер перекрестился, но тут ему на плечо легла рука Петера фон Андлау.
– Золото готово, советник? – спросил профессор римского права.
– Конечно, – ответствовал Эберлер. – Чаша отлита, стоит в тюремном подвале.
– Травы и зеркало? – обратился фон Андлау к Вёльффлину.
– Всё там, – ответил глава аптекарей Базеля.
– Господин бургомистр! Жертвенник… то есть щит Герберта! Он у вас?
– А как же! – улыбнулся фон Флахсланден. – Отец Иеронимус обыскал весь город и нашёл его, хотя сам так и не понял, что это такое.
– Ему и не надо знать. И ещё. «Пляски Смерти».
Окружающие потупились.
– Увы, – ответил Вёльффлин, – ничего похожего на последнюю фреску мы не нашли.
– Она есть! Последний танец скелета! Смерть и любовь! Ищите же, иначе проклятие Окса сбудется!
– Почему вы так беспокоитесь, профессор? – поинтересовался бургомистр. – Я уверен, что фрески никогда не заканчивались таким сюжетом. Да вы сами посмотрите на стену кладбища!
– А я верю его преосвященству, – вздохнул фон Андлау. – Он единственный, кто прочитал весь свиток магрибинца. Там сказано, что, если найдётся последняя фреска, конец всей истории.
