– Я не хотела… – Вцепившись пальцами в рубашку Гарри, она спрятала лицо у него на груди. – Я так разозлилась, Симона говорила мне ужасные, просто ужасные вещи. А Сиси смешивает для них двоих чертову «Кровавую Мэри», и я чувствовала, как она смеется надо мной. Я вышла из себя…
– Боже, Натали, ты ведь не ударила свою сестру?
– Нет! Я просто… Я вышла из себя, толкнула ее, и она разбилась. Это произошло случайно, я извинялась, но они не стали слушать.
– Кого толкнула?
– Статуэтку. Женский бюст. – В новом приступе рыданий Натали прижала руки к лицу. – Симонина статуэтка с той выставки во Флоренции. Сиси ее купила, всегда ею хвасталась. Я ее случайно толкнула, а она упала и разбилась. Я так испугалась и так сожалею… и пыталась сказать им… Но они не слушали.
– Женщина, выныривающая из воды? Та, что в большой комнате Сиси?
– Да, да, да. Я просто вышла из себя. Они… обе набросились на меня, и я вышла из себя, а потом они не слушали моих извинений.
Гарри встал с дивана и подошел к окну. Скульптура стояла у него перед глазами, и он вспомнил, когда она восхитила его, как Сиси рассказывала о выставке, о том, что она почувствовала, когда ее увидела.
– Натали, ты же знаешь, как много она значила для твоей бабушки и сестры.
– Я случайно! Я не хотела.
Он вернулся, снова сел, взял ее за руку.
– Натали, я тебя знаю. Ты не все мне рассказываешь.
– Ты тоже на ее стороне?! – Она попыталась высвободить руку, но он держал ее крепко.
– Я внимательно слушаю, но не скрывай правду.
– Я пришла сюда не спорить с тобой. Я пришла сюда не для того, чтобы ссориться из-за Симоны. Опять.
– Мы не ссорились из-за Симоны. Мы ссорились, потому что ты не сказала мне правды. Ты сказала мне, что твоя сестра не сможет приехать на наше торжество, потому что слишком занята.
– Она была где-то на западе, поэтому я и предположила…
– Мы юристы, – перебил ее Гарри. – Мы оба знаем, как использовать полуправду и игру слов. Не надо на мне упражняться. Что случилось сегодня?
Натали по-настоящему испугалась и вновь вцепилась в его рубашку.
– Я не выдержу, если ты будешь против меня!
Он нежно обхватил ее лицо руками.
– Этого никогда не случится. Но давай будем откровенны друг с другом. Честны друг с другом.
– Мои родители… Мама расстроена, потому что папа после вечеринки дважды ездил на остров.
– Твоя мама расстроена, потому что он общается с твоей сестрой?
– Ты не понимаешь! Симона презирает мою мать, она неблагодарная. После всего, что они для нее сделали, она бросила колледж и сбежала в Европу.
Гарри слышал все это раньше и набрался терпения.
– Похоже, правильно сделала. Если и есть проблема, то она между твоей матерью и сестрой. Это не твоя проблема, Натали.
– Я люблю маму.
– Конечно. Я тоже. – Он улыбнулся, поцеловал ее. – Горошины в стручке. Ты ходила к ней, чтобы поговорить – или чтобы поссориться?
– Я юрист, – бросила в ответ Натали. – Я пришла спокойно поговорить, а потом она…
Он терпеливо смотрел на нее, и она почувствовала себя виноватой.
– Да, это неправда. Я шла с лучшими намерениями, но к тому времени, как я добралась до острова, я была в ярости. Я сама начала. Я сама. О боже, Гарри, я ужасный человек.
– Не говори так о женщине, которую я люблю. – Он крепко обнял ее, любя Натали как за недостатки, так и за совершенство. Просто любя. – Подожди минутку, милая. Я позвоню, чтобы отменить наши планы на ланч.
«И осмотр дома», – подумал он.
– Я забыла. Совсем забыла.
– Ничего, перенесем встречу на другой день. Потом я налью нам обоим вина, и мы все обсудим. Разберемся, милая.
– Я люблю тебя, Гарри. Я правда тебя люблю. – Она цеплялась за него, не выпуская.
– Взаимно.
– Я хочу, чтобы виновата была она. Я хочу на нее злиться. Так проще.
– А я вот вижу твое красивое лицо, слезы… И не думаю, что так проще.
Сиси установила мольберт в патио. Лето пролетит и не заметишь, каждый день на счету. Она продолжила работу по одной из фотографий Симоны. Женщина в красной шляпке разглядывает помидоры в корзинке на уличной ярмарке, а сморщенный старичок за прилавком ей улыбается. В версии Сиси помидоры превратились в яркие волшебные яйца, а птица, сидящая на полосатом навесе, – в крылатого дракона. Целую неделю она играла с тонами, ощущениями и смыслом. Симона же провела эту неделю, сосредоточенно реставрируя бюст.
– Входите! – крикнула Сиси, когда в дверь позвонили. Она редко запирала дверь, и кто бы ни пришел, он мог просто войти, не вынуждая ее прерывать работу. – Я здесь!
– Сиси.
Не зная, чувствовать ли ей облегчение или насторожиться при звуке голоса Натали, Сиси отложила мольберт и повернулась.
Девочка выглядела раскаявшейся. И явно нервничала, сжимая своей рукой руку молодого человека, которого Сиси называла Красавчиком Гарри.
– Поскольку ты всегда любила следовать правилам, я делаю вывод, что ты решила взять на себя ответственность и придумала, как все исправить.
– Да, я беру на себя ответственность и постараюсь загладить свою вину. По крайней мере попробую. Мне очень стыдно, Сиси, за то, что я сделала в тот день. Мне нужно многое сказать Симоне, и я надеюсь, она меня выслушает. Я знаю, как много значит для тебя эта скульптура, символизирующая связь между тобой и Симоной. Я разбила ее, потому что ревную. И это непростительно. Для того чтобы помириться с тобой, я сначала должна помириться с Симоной.
– Тогда давай. Она наверху в своей студии.
Кивнув, Натали выпустила руку Гарри.
– Ты всегда замечательно ко мне относилась, всегда помогала, даже когда я этого не заслуживала.
– Долго же она думала, – обратилась Сиси к Гарри, когда Натали скрылась в доме.
– Да. Но мы прервали твою работу. Лучше я подожду снаружи…
– Не говори глупостей. Я не могу работать, ожидая услышать крики и ругань. Выпьем пива?
– С удовольствием.
Сиси подошла к Гарри и легонько погладила его по щеке.
– Ты хорошо на нее влияешь.
– Я ее люблю.
– Любовь – это клей. Используя его правильно, можно склеить почти все на свете.
Симона использовала клей, металлические штифты, наждачную бумагу, краски. После недели напряженной работы она начала верить, что сможет вернуть Тиш. Сможет вдохнуть жизнь в ее лицо.
Она откинулась чуть назад, чтобы оценить, что удалось сделать за утро, и в этот момент услышала шаги.
