Морщась от боли, она закинула сумку на плечо и стала спускаться по лестнице.
– Патти? Патти? Это ты? Дедушка опять что-то сделал с телевизором. Ты можешь его поправить? – Бабуля выползла из комнаты со своими ходунками.
– Конечно. Конечно, я могу все поправить, – сказала Патрисия.
Достала девятимиллиметровый пистолет, выстрелила бабуле в центр лба. Та упала с тихим стуком.
– Вот и готово! – весело сказала Патрисия и вошла в их спальню, где в спертом воздухе пахло старостью.
Дедушка сидел в кресле, нажимая кнопки пульта. В телевизоре гудело от помех.
– Что-то не так с этой штукой. Слышишь звук, Патти?
– Ага. Пока-пока.
Она выстрелила ему в голову и весело рассмеялась.
– Наконец-то!
Патрисия пробыла в доме не больше десяти минут – не зря тренировалась – и оставила за собой два тела.
Соблюдая все ограничения скорости, она доехала до аэропорта, поставила машину на длительную стоянку, угнала невзрачный седан и двинулась в путь.
Глава 12
Над головой мелькали огни, а сейчас, наверное, появятся красивые ангелы, которые куда-то его поведут…
Он слышал голоса, много торопливых голосов, говорящих на медицинские темы. Вряд ли красивые ангелы стали бы говорить о его пульсе или снижении давления.
К тому же мертвые не испытывают боли.
Сквозь боль, холод – почему так холодно? – путаницу в голове и удивительно отстраненные мысли о собственной смерти он услышал голос Эсси:
– Все будет хорошо. Рид. Рид. Держись. Ты поправишься.
«Ну, тогда ладно», – подумал он.
Его тело, его разум, все его существо, казалось, плыло сквозь боль, вокруг боли, внутри боли. «Боль» была названием этой чертовой игры. Но он не хотел в нее играть и попытался отплыть подальше.
Боль отказывалась уходить и была тут как тут, когда он снова всплыл на поверхность. Им овладела злость. Кто-то чем-то в него тыкал, и это тоже злило.
Он сказал: «Отвали». Или, скорее, «оаи».
– Почти закончили, детектив.
Рид открыл глаза. Все вокруг было слишком белым, слишком ярким, поэтому он чуть не закрыл их снова. Но успел заметить красивое лицо, большие карие глаза, золотисто-коричневую кожу.
«Красивый ангел». «Асивый аел».
Полные мягкие губы дрогнули в улыбке. А он снова поплыл.
Вверх-вниз, вверх-вниз. Не как на американских горках, а словно плот по мягко колышущейся реке.
Река Стикс? Плохо.
Донесся голос матери. А потом он снова уплыл, и ему снилась долгая беседа о смерти и красивых ангелах.
Когда снова ударила боль, он решил – окончательно, – что быть мертвым – плохо.
– Конечно, но ты не умер.
Рид поморгал тяжелыми веками и посмотрел на Эсси.
– Разве?
– Точно! Я только что уговорила твоих родителей сходить поесть. Могу их вернуть.
– Что за хрень со мной?
Когда она опустила ограждение койки, чтобы сесть на краешек и взять его за руку, он оценил ситуацию. Аппараты, мониторы, противное ощущение от внутривенной иглы в руке, неистовая головная боль, кислый металлический привкус во рту и много других раздражителей – помимо боли во всем теле.
– Она подстрелила меня. Патрисия Хобарт… за рулем белой «Хонды-Сивик», штат Мэн…
– Ты уже нам все это сказал.
Мозг хотел снова отключиться, но он справился.
– Ее взяли? Взяли?
– Возьмем. Не хочешь рассказать, как это произошло?
– Все как в тумане. Давно?
– Три дня, пошел четвертый.
– Дерьмо. Насколько все плохо?
Эсси помолчала.
– Для начала хорошие новости: ты не умрешь.
– В самом деле, хорошие новости.
– Ты получил две пули. Та, что в плече, кое-что разорвала, но врачи говорят, что ты сможешь вернуть себе полную подвижность с помощью лечебной физкультуры. Причем от упражнений не отлынивать, как бы ни было больно или скучно. Понял?
– Ага.
– Вторая попала в бок, сломала пару ребер, задела печень. Ты потерял много крови. Какое-то время будешь чувствовать себя дерьмово, но, если не будешь дураком, полностью выздоровеешь.
– Она ведь не попала… э-э, в мое достоинство? Что-то там внизу не так.
– Это катетер. Его снимут, когда начнешь передвигаться самостоятельно.
– Значит, я был почти мертв четыре дня…
– Как ей удалось тебя достать?
Рид закрыл глаза, пытаясь вспомнить.
– Светлый парик, голубые контактные линзы, чем-то слегка увеличена верхняя губа. Сказала мне, что Рене… Рене! – Он открыл глаза и понял все по лицу Эсси еще до того, как она рассказала.
– Мне очень жаль, Рид. Мы нашли ее в ее доме. Два выстрела в голову. Примерно за два часа до того, как она стреляла в тебя. Судя по тому, что удалось раскопать, Хобарт – рыжая девушка по имени Фейт Эпплби – познакомилась с Рене пару месяцев назад. Сказала, что подыскивает дом; похоже, она ходила по твоим стопам – по тем же домам, что и ты. Она подружилась с Рене, вероятно, увидев шанс вывести тебя из игры.
– Она сказала, что Рене задержится и попросила ее показать мне дом. Я сначала не узнал ее, но голос… Я видел несколько интервью и узнал голос. Однако соображал слишком долго.
– Друг, если бы ты вообще не сообразил, ты сейчас был бы мертв.
– Ей почти удалось, Эсси. И учти, получить в тело пулю больно как черт знает что. Она обошла вокруг барной стойки, чтобы меня прикончить. Я не владел правой рукой, но вытащил пистолет левой и трижды выстрелил. Я знаю, что попал в нее. Знаю, что попал.
– Да, ты попал. К двери вел кровавый след.
– Хорошо.
– Мы опоздали, Рид. Наверняка у нее уже был разработан план побега. Она сбежала – убив своих бабушку и дедушку.
– Иди ты!..
– Да. Сучка застрелила свою бабушку на ходунках, потом дедушку в его массажном кресле. Мы заморозили их счета – на всех было вписано ее имя, – но она систематически, годами, снимала большие суммы. Теперь у нее миллионы.
– Это она. Она убивала тех, кого не успели убить ее брат и его приятели.
– Мы нашли в ее кабинете списки убитых, фотографии, данные, которые она собирала. Там осталось много оружия, парики, карты. Компьютера нет. Видимо, работала на ноутбуке и забрала его с собой. Машина «Хонда» была угнана тем утром, и она бросила ее у дома. У нас есть ориентировка на машину, зарегистрированную на нее, и, поскольку теперь она главный подозреваемый по нераскрытым убийствам в нескольких штатах, делу дан национальный характер.
