– Дорогая Катерина Петровна, как хорошо, что вы уже встали, мне срочно нужна ваша внучка!
«Бабушка» с изумлением посмотрела на меня. Но увидев мои удивлённые глаза, вернула взгляд на гостя.
– А что, собственно, случилось?
– Матушка, Катерина Петровна… супружница моя, Елизавета Матвеевна, помирает.
– Как так? Что случилось? Мы же недавно виделись…
– Вечером у неё ребёночек пошёл… повитуха у нас уже несколько дней обитала… она всю ночь никак разродиться не может. Я в город за доктором послал бричку… но пока он доберётся, боюсь помрёт Лизавета. Варвара Андреевна говорила, что внучка ваша врачует, да за границей тому училась. Не обессудь, матушка, дозволь ей со мной поехать. А то помрёт родимая!
«Бабушка» обескуражено посмотрела на меня. Вопросительно вздёрнула бровь. Я всё ещё помню её запрет заниматься лечением кого-то помимо дворни и крестьян. Интересно, каков будет её выбор между жизнью знакомого человека и «правилами».
Екатерина Петровна, тяжело вздохнув, кивнула головой. Выбор как я поняла был не долгим.
– Николай Андреевич, у моей внучки нет разрешения на практику из Медицинской коллегии. Вы же понимаете, чем это может ей грозить! – с нажимом произнесла она.
– Но, матушка, в округе ни одного врача. Если из города ждать… не доживёт Лизонька. Мы же всем миром за барышню просить станем!
Собралась я в течении нескольких минут. В помощь со мной поехала Лушка, обычно она была на подхвате в «сенной больничке». Перед дверью нас ожидал экипаж, в котором уже сидел подёргиваясь Николай Андреевич. Он подал мне руку, и помог забраться. Девушке пришлось подниматься самой.
Дорогой я пыталась расспрашивать мужчину о ходе родов, но не преуспела. Кроме того, что жена при смерти, он так ничего и не сказал.
Дом встретил нас тишиной, разрывающейся стонами. В полутемной комнате на кровати распласталась тяжело дышащая роженица. Ей явно не хватало сил. Рядом находилась женщина, которая просто держала её за руку.
Я отрешилась от всего… есть только пациентка которой нужна помощь.
Осмотр показал, что ребёнок лежит неправильно, а воды уже давно отошли. Повитуха пыталась перевернуть дитя в утробе, но ей это явно не удалось. Согласно закону, она обязывалась пригласить акушера, профессора повивального искусства при трудных родах. Учитывая же сколько доктору, понадобится на дорогу… ещё немного, и сосед действительно может потерять и жену, и не рождённого младенца. Остаётся только один шанс – самой рассечь матку, чтобы достать ребёнка.
Выйдя к Николаю Андреевичу, я попыталась объяснить ему, что собиралась сделать.
– Вы собираетесь её резать? – он сорвался на крик.
– Вы же сами хотели доктора, а сейчас, поймите, это единственный способ! Если ребёнка не вытащить, умрут оба!
– Но как же так… – голос его стал более жалобным.
– Эта операция известна ещё с древних времён. Но если не поторопиться…
– Лизонька выживет?
– Я постараюсь. Но всё в руках Божьих.
– Господи Вседержитель, – он перекрестился, – хорошо… если другого варианта нет…
– Нет, и пока мы спорим, время уходит.
Подготовка не заняла много времени. Елизавете Матвеевне пришлось дать лауданум, и привязать, чтобы она не дёрнулась, во время операции. Увы, эфира у меня не было.
Руки тщательно вымыть и обработать, как и все инструменты. Первый горизонтальный разрез передней брюшной стенки. Затем раздвинуть мышцы, убрать в сторону мочевой пузырь, сделать разрез на матке и вскрыть плодный пузырь. Сейчас нужно осторожно извлечь ребёнка и разрезать пуповину. После этого можно рукой удалить плаценту.
Чтобы младенец вздохнул, освободила его рот и несильно шлёпнула по попке. Разнёсшийся по комнате крик, возвестил о том, что новорождённый жив. Теперь можно передать малыша Лушке, и заняться роженицей.
Раньше, чтобы мать осталась жива, матку после сечения удаляли… просто тогда она больше не сможет иметь детей. Хотя, можно её всё-таки зашить специальным швом. Но тут уже всё зависит от здоровья женщины. Если сильная, то выживет. Самое главное не допустить попадания грязи.
Я решила дать ей шанс родить ещё. Хорошо, что смогла раздобыть немного кетгута. Зашила разрез на матке, восстановила брюшную стенку и наложила швы на кожу. Всё, можно отдохнуть.
Мне было необходимо остаться в доме Славинских, чтобы проследить за состоянием матери и младенца.
Елизавета Матвеевна пришла в себя через несколько часов. Состояние её пока не внушало опасений. Температура не поднималась, что обнадеживало. Ребёнок был довольно крупным. Наверное, поэтому так и не смог нормально повернуться перед родами. Малютку унесли к нянечкам, а я попросила подготовить для меня кушетку в покоях молодой матери.
Мне даже довелось погонять чужую прислугу, чтобы комнату быстро вымыли и освежили. Ну а чтобы проветрили, необходимо было покричать.
Уже ночью наконец прибыл доктор. И мне пришлось устроить скандал. Этот олух полез проверять пациентку грязными руками. Вот ещё не хватало занести заразу. Мне удалось силой выставить его из комнаты. И судя по удаляющимся шагам, он пошёл искать на меня управу у хозяина поместья.
Ну, ну… насколько я знаю, сейчас тот на радостях прикладывался к наливке. Праздновал рождение сына. Думаю, местный эскулап поддержит его в этом, продолжая изливать жёлчь в мою сторону.
Проснулась поздним утром, когда принесли настой калины. Я приказала дворне собирать её, как только рассветёт. Этот напиток не раз помогал при ранениях. Надеюсь справится и сейчас.
Осмотр показал, что припухлостей нет, и мать чувствует себя хорошо. На шов положила вываренный в кипятке небольшой кусок полотна, смазанный мёдом. Для отвлечения внимания, ей принесли спящего младенца. Он тихо посапывал на руках.
Этот благостный момент и выбрал доктор, чтобы ввалиться в покои, ведя за собой сонного хозяина, как моральную поддержку.
– Доброе утро Николай Андреевич. Пришли навестить супругу и сына? – я старательно игнорировала «коллегу».
– Госпожа баронесса, – лицо эскулапа скривилось, когда он это услышал, – доброе утро! Я так вам благодарен за спасение моей жены и сына. Je ne sais pas comment t'exprimer ma gratitude!
[68]
– Ну что вы, господин Славинский. Это мой христианский долг…
– Мадмуазель Луиза, вот тут Арнольд Викторович хотел бы осмотреть Лизоньку. Но как мне сказали, вы противитесь. Не могли бы объяснить причину?
– Всё очень просто Николай Андреевич. Я не могу допустить, чтобы к моей пациентке, после операции, подходили не вымыв рук. Это может вызвать сепсис. И пока уважаемый доктор не воспользуется водой и мылом, я не позволю прикоснуться к вашей жене.
