– Признайтесь, баронесса! В чём смысл всего этого? Ведь расчерченная бумажка не спроста крепилась к руке? Я совершенно уверен, что вы не любительница дешёвых фокусов. И такие весьма странные деления…
– Вы правы, Ваше высокоблагородие. У сего действа есть смысл, и он связан с медициной.
Мне пришлось рассказать начальству о симптомах Ивана Якимовича. А также о способе определения давления человеческой крови. И влияние оного на организм.
Господин Недзвецкий, подошедший к нам, в процессе рассказа, попросил повторить для него, а после, осекшись сказал:
– Но ведь это совершенно гениально. Вы этому у Карла Гимли научились? Невероятно! А когда и где вы успели пустить пациенту кровь?
– Я этого не делала.
– Ну как же… я только что смотрел Ивана Якимовича, ему намного лучше. Обычно так после хорошего кровопускания случалось.
Не зная, как объяснить ситуацию с лимоном, я поторопилась проверить самочувствие вышеназванного и как-то расспросить господина Рубановского. Ведь об этом он мне так ничего и не объяснил.
Докторам моё «бегство» явно не понравилось. По слышавшемуся вслед диалогу, они были уверены, что у меня было лекарство, привезенное из Саксонии, но я почему-то делиться с ними не хотела и это их удивляло.
Спиной я чувствовала два направленных на меня негодующих взгляда. Скорее всего мне предстоит выдержать допрос, но хотя бы не сейчас.
Пробравшись наконец к господину Ломачевскому, нашла его вид намного лучше. Пощупав пульс и убедившись, что состояние пациента удовлетворительное, отправилась на поиски «провидца». Боюсь долго отмалчиваться перед союзом двух последователей Асклепия мне не удастся.
Павел Матвеевич нашёлся довольно быстро. Но как его освободить из цепких рук дам Величко я не представляла. Варвара Андреевна опять завладела его локтем, не давая сдвинуться с места, в то время как её старшая дочь что-то самозабвенно вещала.
Подойти и прервать их самой, было совершенно невозможно, но я нашла неожиданную поддержку в лице Матвея Львовича.
– Продумываете возможность неожиданного нападения? – заговорчески улыбаясь сказал он, подойдя ко мне.
– Мне очень срочно нужно кое-что узнать у вашего сына.
Старший Рубановский посмотрел на меня с прищуром, хмыкнул и похлопав по руке направился к окну, у которого младший и был «пойман».
Через несколько минут ему удалось увести сына, отведя его дивану, на котором сидела его матушка. Туда и направилась.
Теперь я могла пройти мимо и привлечь внимание «провидца», чтобы он смог мне помочь. Однако меня привели знакомиться с его «родительницей». Анастасия Георгиевна, услышав названное ей имя, открыто мне улыбнулась и скосив взгляд на «сына» сказала, что очень рада наконец со мной познакомиться. Задала несколько вопросов, но уловив моё нетерпение, предложила Павлу Матвеевичу проводить меня к «бабушке».
– Наконец-то вы освободились.
– Что-то опять случилось? Мне нужно ещё что-то вспомнить? – улыбнулся он.
– Да, оба доктора теперь пытают меня расспросами, как я смогла улучшить самочувствие Ивана Якимовича.
– Но вы же видели сами!
– Но вы же не объяснили!
Господин Рубановский рассмеялся, но старался сделать это не слишком громко.
– Лимон, конечно же, не панацея. Но если употреблять его систематически, и желательно с коркой, то давление должно нормализоваться. Ещё бабушка хвалила свекольный сок и ягоды чёрной смородины. Вообще господину Ломачевскому стоит больше двигаться или хотя бы ежедневно гулять.
Поблагодарив мужчину, я направилась к пациенту и под внимательным присутствием докторов, к их вящему удовольствию повторила только что услышанное.
– Вы что, у Христиан Ивановича Лодера в Геттинге стажировались? Он тоже всем старательно рекомендует пешие прогулки. В Москве даже говорят: «пошел лодыря гонять», когда видят влиятельных людей на променадах, – рассмеявшись поведал Семён Матвеевич. – Хотя не должны… он уже давно в России практикует.
Оба врача ещё немного порасспрашивали меня о столь интересном неинвазивном
[134] способе снятия давления, а также пообсуждали возможность применения его измерения в больницах младшим персоналом. Постепенно я выпала из их беседы. Странно, мне казалось, что Витольд Христианович не переносит господина Сушинского, но как выяснилось, они вполне могут объединиться ради общей выгоды. Каждый из них был в первую очередь доктором, а уж потом начальником своего ведомства.
Маскарад постепенно заканчивался. Гости начали разъезжаться. Перед уходом каждый подходил к хозяевам попрощаться и выразить признательность. Нам же ещё, согласно правилам хорошего тона, предстояло завтра с утра нанести сюда благодарственный визит. Радовало, что он не обязывал продолжаться более десяти минут.
Странно, но именно Екатерина Петровна всю дорогу домой имела мечтательный вид. Нас с Марией она совершенно не замечала, едва слышно что-то напевая.
Глава 22
Воскресенье случилось совершенно суматошным. С утра церковь, затем благодарственный визит к губернатору. Принимала нас, естественно, Екатерина Александровна. Несколько признательных фраз о вчерашнем маскараде, пара слов о погоде, комплименты хозяйке и старшим дочерям, тоже присутствующим здесь. Екатерина Петровна обрадовала графиню небольшим презентом из Петербурга – последним выпуском модного журнала. Приличествующие десять минут истекли. Можем спокойно удалиться. Хозяйкам ещё весь день придётся принимать такие вот «благодарности». Как помню, это утомляет чуть ли не больше, чем проведённый бал.
Сделать визит одними из первых – вынужденная мера. В понедельник мне нужно было явиться в госпиталь, а о подходящем мундире я как-то не задумалась. Поэтому утром, вспомнившая о необходимом «бабушка», ещё до выхода, послала Ефимку к модистке, которую тот должен был сопроводить к нам.
Явившаяся дама «бальзаковского возраста
[135]» была не сказать, чтобы привлекательна, но довольно мила. Явно мещанка, она бегло говорила по-французски и умела себя вести. Это как-то немного диссонировало для меня, но Екатерину Петровну ничто не смущало.
При обсуждении у нас произошло небольшое разногласие. Я была не лекарем, в всего лишь учеником. И положен ли мне был такой-же мундир, было не известно. Но учитывая, что форму они имели, подобную офицерской: тёмно-зелёный однобортный мундир без эполет. Обшлага рукавов, воротник, обкладки фалд были оторочены красной суконной выпушкой
[136]. Жилет и панталоны из белого сукна. Шляпа офицерская, но без султана и офицерская же шпага. Заканчивали образ ботфорты со шпорами.
