– Милый друг, вы не больны? Мне кажется, вы похудели.
– О! Вовсе нет, – ответила она мне с улыбкой, в которой было что-то меланхоличное, – я хорошо себя чувствую, а если немного и похудела, то в этом отношении могу немножко потерять, нисколько не обеднев.
– Ни терять, ни приобретать, – вскричал я пылко, – вам совершенно ни к чему! Оставайтесь такою, какая вы есть, вы просто прелестны, так бы и съел!
И добавил прочие подобные фразы, которые двадцатилетний друг всегда имеет под рукой, чтобы пустить в ход.
После того разговора я наблюдал за девушкой с интересом, к которому примешивалось беспокойство, и вскоре заметил, как побледнела ее кожа, запали щеки да и прочие прелести поблекли… О! Насколько же красота хрупка и недолговечна! Наконец мы встретились с ней на балу, куда она еще явилась как обычно; я добился от нее, чтобы она передохнула во время двух контрдансов, и, воспользовавшись этим перерывом, получил от нее признание, что, устав от шуточек кое-кого из своих подруг, которые предсказывали ей, что через пару лет она раздастся вширь, как святой Христофор, и наслушавшись советов других, она пыталась похудеть, выпивая с этой целью по стакану уксуса каждый день в течение месяца. Она добавила, что раньше никому не говорила об этом опыте.
Я содрогнулся, почувствовав весь размах грозившей ей опасности, и на следующий же день рассказал все матери Луизы, обожавшую свою дочь, и та встревожилась не меньше моего. Не теряя времени, мы объединились, проконсультировались у врачей и начали лечение. Напрасные усилия! Источники жизни были непоправимо повреждены, и уже в тот момент, когда мы забили тревогу, надежды не оставалось.
Так прелестная Луиза, последовав неблагоразумным советам, довела себя до ужасного состояния, которое усугубилось крайним измождением, и упокоилась навеки, едва достигнув восемнадцати лет.
Она угасала, бросая горестные взоры в будущее, которого для нее уже не существовало; и мысль о том, что она сама, хоть и невольно, загубила свою жизнь, сделала ее конец еще более мучительным и скорым.
Это был первый человек, чью смерть я видел вблизи, ибо свой последний вздох она испустила у меня на руках, когда, следуя ее желанию, я приподнял ее, чтобы она смогла увидеть дневной свет. Примерно через восемь часов после ее смерти безутешная мать попросила меня сопровождать ее во время последнего посещения останков дочери; и мы с удивлением увидели, что в лице девушки появилась какая-то лучащаяся экстатичность, которую мы прежде никогда не наблюдали. Я был удивлен, но ее матушка увидела в этом некое утешительное предзнаменование. Однако случай оказался не так уж редок – Лафатер упоминает об этом в своем «Трактате о физиогномике».
Противожировой пояс
110. Любая направленная против тучности диета должна сопровождаться предосторожностью, о которой я забыл упомянуть, хотя должен был с нее начать: она состоит в том, чтобы и днем и ночью носить пояс, который утягивает живот, умеренно сжимая его.
Для того чтобы вполне ощутить его необходимость, надобно принять во внимание, что жесткий и не слишком гибкий позвоночный столб образует одну из стенок брюшной полости, из чего следует, что любой излишек веса, приобретенный внутренностями, в тот момент, когда тучность заставляет их отклоняться от вертикальной линии, сдерживается лишь кожей живота, состоящей из различных тканей, способных растягиваться почти бесконечно
[157]. Но им может не хватить упругости, чтобы сократиться вновь, когда это давление уменьшится, если не оказать им механическую помощь, которая, имея свою точку опоры на самом позвоночнике, становится противодействующей силой, восстанавливающей равновесие. Таким образом, этот пояс производит двойное действие: сначала он не позволяет животу уступить весу внутренностей, а потом придает ему необходимую силу, чтобы подтянуться, когда их вес уменьшится.
Его никогда не следует снимать, иначе исправленное днем будет разрушено ночью; но он доставляет мало беспокойства, и к нему быстро привыкаешь.
Пояс, который служит также указателем того, что человек достаточно насытился, должен быть сделан довольно тщательно, а его давление должно быть умеренным и вместе с тем постоянным, иными словами, он должен быть сделан таким образом, чтобы сжиматься по мере того, как уменьшается полнота.
Человек вовсе не обречен носить пояс всю жизнь; его можно снять без неприятных последствий, когда достигнешь желаемого результата и когда вес остается неизменным в течение нескольких недель. Разумеется, придется соблюдать подходящую диету. Сам я не ношу его уже по меньшей мере шесть лет.
О коре хинного дерева
111. Есть вещество, которое я считаю активным противожировым средством; к такому мнению меня подтолкнули многие наблюдения; тем не менее я все еще допускаю сомнения и призываю докторов поэкспериментировать.
Эта субстанция – хинная кора.
Десять-двенадцать человек из числа моих знакомых долго болели перемежающейся лихорадкой; кое-кто из них излечился знахарскими средствами, порошками и т. д., а другие – продолжительным применением хинной коры, которая никогда не подводила.
Все люди из первой категории, до болезни тучные, излечившись, снова набрали вес; все люди из второй категории избавились от излишка полноты; это дает мне право полагать, что именно хинная кора произвела такое действие, поскольку между ними не было другой разницы, кроме способа лечения.
Рациональная теория вовсе не противоречит этому выводу, поскольку хина, с одной стороны, повышает все жизненные способности организма и вполне может придать активности циркуляции веществ, а это возмущает и рассеивает газы, коим суждено было претвориться в жир; а с другой – доказано, что в хине имеется дубильное вещество, способное закрывать ячейки, где обычно накапливается жировая материя. Возможно даже, что оба эти процесса, взаимодействуя, усиливают друг друга.
Исходя из этих данных, верность которых может оценить любой, я полагаю, что вполне могу посоветовать использование хины всем, кто желает избавиться от доставляющей неудобства полноты. Итак, dummodo annuerint in omni medicationis genere doctissimi Facultatis professores
[158], я думаю, что после первого месяца диеты тем, кто желает похудеть, неплохо бы попринимать в течение месяца (через день, в семь часов утра, за два часа до завтрака) по стакану белого сухого вина с разведенной в нем красной хиной (примерно половина кофейной ложечки), – их ждут неплохие результаты. Таковы средства, которые я предлагаю, чтобы победить столь же досадное, сколь и распространенное неудобство. Я их приноровил к человеческой слабости и преобразовал применительно к состоянию общества, в котором мы живем.
