Результат был достигнут, к тому же Чингисхан не собирался править этими народами или устанавливать в целях контроля за ними монгольское правительство, поскольку он и так мог получить то, что хотел. У хана уже был большой опыт обращения с народами, принявшими его власть как должное. Так же как в свое время уйгуров и тангутов, он оставил чжурчженей и киданей в покое до тех пор, пока они сохраняли верность монголам и платили им дань. Это было важным условием окончания военных действий. И войско Чингисхана направилось в обратный путь. Покорение народа произошло — значит, не стоит увеличивать количество жертв. Это еще раз подтверждает, что не может быть и речи о маниакальном желании уничтожать, которое приписывают Чингисхану.
Но и на этот раз климатические условия помешали воплотить план в жизнь: наступившая летняя жара стала препятствием для преодоления пустыни Гоби. Так что снова пришлось разбивать лагерь. Пока они ждали наступления прохладной осени, солдаты могли наслаждаться отдыхом, играми, пирами, а также талантом музыкантов и певцов, которых они захватили в походе и теперь везли к себе.
Но как только монголы ушли из только что завоеванных ими земель, чжурчжени тут же изменили своему слову. Золотой хан, которому Великий Завоеватель сохранил трон, не доверял своим подданным. Он чувствовал себя неуютно в собственной столице, подозревая, что окружение втайне поддерживает монголов. Он эвакуировал свой двор и перенес столицу в южный город Кайфын, до которого, как он думал, монгольской армии не добраться. Для Чингисхана побег Золотого хана был актом предательства, ведь тот заключил с ним союз, поэтому он расценил это как мятеж. Одно из самых неприемлемых качеств для Чингисхана — неумение держать данное слово. Человек, нарушивший обещание, не достоин уважения. Такой поступок не мог остаться безнаказанным. Хотя Чингисхан не был дома уже три года, он стал готовить свою армию к новому походу. Его войска направились обратно из Внутренней Монголии к столице чжурчженей, которая была покорена ими всего несколько месяцев назад.
Золотой хан оставил солдат для охраны старой столицы, но воины, так же как и простой народ, знали, что их покинули на произвол судьбы. Многочисленные победы Чингисхана за прошедшие годы подняли его авторитет даже среди противников. Простые люди понимали, что бесстрашные монголы во главе с их полководцем достойны большего уважения, чем их изнеженные правители. Вот почему целые военные подразделения вместе с офицерами и оружием переходили на сторону монголов. Такая оценка противника дорогого стоит.
У покоренных чжурчженей возможности откупиться не было. По вине их правителя город был наказан и разграблен.
Когда стало ясно, что город скоро падет, Чингисхан оставил своих подчиненных заканчивать осаду. Невыносимый для кочевников климат отбирал у него слишком много сил, восстанавливать которые в этих условиях возможности не было. Чингисхана крайне раздражала летняя жара, а оседлая жизнь вызывала у него отвращение. Хан принял решение покинуть Чжунду и вернуться в земли Внутренней Монголии. Он поручил разграбление города человеку по имени Хада. Такой выбор объяснялся тем, что этот киданьский военачальник был более привычен к городам и смог бы быстрее и эффективнее «извлечь» из столицы все богатства. Монгольские чиновники получили указание ждать на некотором расстоянии от города — им должны были доставить награбленное для описи всей добычи.
Однако все пошло не так, как предполагал Чингисхан. Чиновники отбирали себе львиную долю награбленного. Правило справедливого распределения было нарушено: добыча должна была быть распределена между всеми монголами, согласно их чину, вплоть до последней мелочи, до медной пуговицы или крупицы серебра. Все распределялось согласно простой формуле — от 10 % для хана до особой доли для вдов и сирот.
Рассерженный Чингисхан считал, что дележ добычи — это важное государственное дело, и потому он послал своего верховного судью Шиги-Хутуху в город, чтобы наблюдать за процессом. Когда тот прибыл, ему предложили взятку. Он отказался и вернулся к Чингисхану, чтобы сообщить о неповиновении его приказам. Чингисхан был в гневе. Он конфисковал добычу, наказал виновных. Правда, история умалчивает, каким было наказание, поскольку нет ни единого письменного описания того, что сделал с нарушителями закона повелитель. Наверное, наказание было жестоким, поскольку никто не мог безнаказанно ослушиваться приказа.
То, что получили монголы от Китая, заслуживает особого внимания. Чингисхан сумел сделать так, что караваны верблюдов и повозок, запряженных волами, везли в его страну столько драгоценных тканей, что монголы стали использовать шелк в качестве оберточного материала для других своих ценностей. Это было неописуемое изобилие, праздник красоты. Забыв о своих сыромятных ремнях, воины стали использовать вместо них свернутые жгутом полотна шелка. Они увязывали в тюки одеяния, вышитые золотыми и серебряными нитями, с рисунками, изображающими цветущие пионы, летящих журавлей, крутые волны и мифических животных, а свои тапочки вышивали мелким жемчугом. Монголы наполняли повозки шелковыми ковриками, гобеленами, подушками, одеялами, кушаками, шнурами и кистями. Это было запредельное разнообразие тканей. Подходивших для практически любого вида одежды или украшения, для описания всех цветов ткани в монгольском языке не хватало слов.
Кроме шелка, атласа, парчи и газа они привезли с собой лакированную мебель, бумажные веера, фарфоровую посуду, металлические доспехи, бронзовые ножи, деревянных кукол, кроме этого, железные чайники, медные горшки, настольные игры и резные седла, а еще везли кувшинчики с духами и охрой, индиго, цветочные экстракты, ароматический воск, бальзамы и мускус. Повозки ломились от мехов с винами, бочек с медом, пачек черного чая, а за ними шли верблюды, от которых пахло фимиамом, лекарствами, киноварью и сандалом. Чиновники в поте лица записывали и перепроверяли груз каждого каравана верблюдов и повозок. Все, что могла предоставить китайская культура, прочно вошло в быт подданных Повелителя Вселенной.
За все столетия набегов и войн никто не привозил домой такой богатой добычи, как Чингисхан. Но природа человеческая остается неизменной. Каковы бы ни были объемы захваченных богатств, монголам хотелось большего. Каждый раз, когда они возвращались из походов с караванами ценностей, у них возникало еще большее желание получить новые богатства и товары. Каждый монгол мог восседать в своем гэре в собственном лакированном кресле, покрытом шелком; каждая девушка пользовалась духами и драгоценностями.
После этого многолетнего удачного похода у Чингисхана накопилось множество проблем, для решения которых требовалось его участие. Это касалось прежде всего его подданных, а также сибирских племен и племен уйгуров на юге. Сибирские племена перестали платить хану дань, и нужно было реагировать на неповиновение. Посол, прибывший в эти края, чтобы разобраться во всем и устранить причину неповиновения, был крайне удивлен. Оказалось, что во главе сибирских племен стояла женщина. Звали ее Ботогуй-таргун, что можно перевести примерно как Большая и Страшная. Выслушав претензии посланника Чингисхана, она поступила неожиданно. Вместо того чтобы передать послу тридцать девушек, которые стали бы женами монголов, она захватила в плен самого посла. Когда тот не вернулся, Чингисхан послал еще одного переговорщика, но и его взяли в плен.
