Не только в изобразительном искусстве, но и в литературе, в философских работах явственно проступало влияние монголов. Одним из примеров такой философской мысли стали работы философа Николая Кузанского — провокационность идей монголов нашла выход в его трудах. Автор продемонстрировал глубокое понимание монгольской идеологии. Особенно четко в его работах прописан вопрос об отношении монголов к разным религиозным концессиям — в этом и есть истинная мудрость и терпимость. Не понимая, не приветствуя ни христианства, ни религии арабов и индусов, монголы принимают возможность их существования. И никакого противостояния между ними не должно быть, поскольку каждый в этом мире ищет свой путь общения с Богом. Такой подход характерен для народа с высокоразвитой культурой, но в данном случае речь шла о толерантности, предписанной «Ясой». Монголы утверждали, что религиозное согласие достижимо только в том случае, если объединить все веры под властью светского государства, что они и пытались сделать.
Однако в этот устоявшийся порядок пришло то, чего не ожидал никто. Наверное, в момент наивысшего развития история обязательно запускает механизм торможения. На этот раз он оказался настолько разрушительным, что поставил под вопрос существование человечества как такового, а значит, и Монгольской империи — его немалой, влиятельной части.
Именно налаженное торговое взаимодействие и слияние, положительные моменты которого были налицо, стало причиной великой беды. Совершенно здоровый человек мог лечь спать, а проснуться с ужасными симптомами, буквально за несколько дней умирал мучительной смертью. Болезнь расширяла сферу своего воздействия с огромной скоростью, быстро превратившись в эпидемию. Кровь замедляла свой бег, появлялись нарывы и опухоли под мышками и в паху. Эти опухоли стали называть греческим словом «бубоны», а болезнь стала известна медицине как бубонная чума. Когда опухоли достигали большого размера, они разрывались. Кровь сворачивалась прямо в жилах, и поэтому лица умирающих чернели, по этому признаку болезнь стали именовать Черной Смертью. Но она могла протекать и иначе: в некоторых случаях поражала легкие, а не лимфоузлы, в результате больные задыхались. Умирая, они заражали сам воздух. Результат был всегда один — мучительная смерть, от которой не спасали ни звания, ни богатство, ни глубокая вера.
Согласно документам того времени, а это примерно 1332 год, болезнь началась именно в Китае. Точнее, на юге Китая, а воины-монголы принесли ее на север. Всему виной крохотные насекомые, полчища которых и способствовали распространению болезни. Блохи, которых в северные регионы привезли на себе крысы, сопровождавшие караваны с продовольствием и другими товарами, разносили чуму.
Как только зараженные блохи достигли Гоби, они нашли убежище в норах сурков и обширных колониях грызунов, где с тех пор и обитают. Чума не потеряла своей силы в открытой степи Монголии, но здесь из-за небольшой плотности населения она не была столь опасна. Даже сегодня чума уносит там несколько жизней в год, но монгольский образ жизни не дает ей перерасти в эпидемию. А вот в густонаселенных городских областях Китая, а позднее и других территорий, ситуация сложилась другая — болезнь свила себе гнездо в поселениях крыс, которые жили в непосредственной близости от людей уже так давно, что никто не видел в них источник болезни.
Масштабы гибели людей от чумы поражали — Китай потерял от половины до двух третей населения. Число жителей сократилось со 123 миллионов до 65. Поскольку товары шли из зараженного Китая, болезнь быстро распространялась во всех направлениях сразу. Итак, как свидетельствуют исторические документы, в 1338 году чума вышла из Китая, пересекла Тянь-Шань и уничтожила христианское торговое сообщество около озера Иссык-Куль в Кыргызстане. Торговля и чума стали взаимозависимыми понятиями. Те же самые монгольские дороги и караваны, которые пронизывали евразийский мир XIII и XIV столетий, перевозили теперь не только шелк и пряности. Дороги и почтовые станции, построенные монголами для облегчения торговли, стали перевалочными пунктами для блох и таким образом — для эпидемии.
У Джека Уезерфорда описан путь, который проложила себе страшная эпидемия. В 1348 году она добралась и разорила города Италии, а к июню того же года пришла и в Англию. Это было безостановочное смертоносное шествие. К зиме 1350-го чума пересекла североатлантическое побережье от Фарерских островов через Исландию и достигла Гренландии. Она, вероятно, погубила 60 % жителей Исландии и стала самым важным фактором в заключительном исчезновении последней колонии викингов в Гренландии.
Согласно некоторым оценкам, по всему миру, исключая Америку, до которой чума добралась позднее, население за сто лет уменьшилось примерно на сто миллионов человек — ужасающие цифры, а Европы — приблизительно с 75 до 52 миллионов.
Чума практически полностью опустошила некоторые области, в то время как несколько городов остались почти незатронутыми. Одна из редких эффективных мер была принята в Милане. Как только чума вспыхивала в доме, чиновники запечатывали его со всеми обитателями внутри — больными и здоровыми, друзьями и слугами. Другие города пробовали менее эффективные средства, и это приводило к распространению болезни. Чума фактически разрушила общественный строй, который доминировал в Европе со времен падения Рима, и оставила континент в опасном беспорядке. Болезнь убивала тысячи горожан и таким образом уничтожала класс образованных людей и квалифицированных мастеров. Внутри городов, в монастырях чума выкашивала всех обитателей до единого. Масштабы смертей служителей церкви были настолько велики, что от этой трагедии европейское монашество и сама католическая церковь так и не смогли оправиться. Опасность грозила также густонаселенным деревням, закрытым замкам и уездным владениям. Умерших было так много, что могильщики не успевали выкапывать могилы и трупы сваливали в кучи.
Не понимая истинной причины болезни и способов ее передачи, общество все-таки осознало ее связь с торговлей и передвижением людей между городами. Поэтому реакцией на происходящее было желание покинуть город, если возможно, или, по крайней мере, закрыть его для посторонних. Любой из этих вариантов означал немедленную остановку торговли, сообщения и транспортировки грузов. Прекратился обмен дипломатическими делегациями и письмами. Наступил экономический и информационный коллапс. Без монгольской транспортной системы католическая церковь потеряла контакт со своими миссиями в Китае. Напуганные люди всюду обвиняли иностранцев в распространении заразы, что еще больше повредило международной торговле.
Страшная болезнь внесла свои коррективы в то, что создавалось десятилетиями. Она не принимала во внимание важность торгового общения да и самой человеческой жизни. Чума не только изолировала Европу, но и отрезала монголов в Персии и на Руси от Китая и Монголии. Правители-монголы в Персии больше не могли получать товары из своих земель и мануфактур в Китае. Рушилась устоявшаяся система доходов. Черная полоса казалась бесконечной. Чингизиды в Китае не могли получить свою долю дани с Руси или Персии. Совершенно разрушилась взаимосвязанная система собственности. Чума опустошила страну, деморализовала население и, оборвав торговлю, обмен данью, лишила Чингизидов первичного источника их доходов. В течение почти ста лет монголы использовали свои взаимные материальные интересы для преодоления политической раздробленности. Создавшееся положение вещей грозило уничтожить империю как таковую. Этому было простое объяснение: она зависела от быстрого и постоянного передвижения людей, товаров и информации всюду по территории империи. Без этих связей не было уже никакой империи.
