Подводя итоги военным кампаниям 1237–1242 годов, можно, утверждать, что, согласно некоторым источникам, «только Русь осталась под татарским владычеством». Такой точки зрения придерживался русский востоковед и тюрколог В. В. Бартольд. На наш взгляд, это преувеличение, хотя, в силу авторитета этого выдающегося ученого, это заявление долгое время воспринималось как непреложная истина.
Сразу по возвращении из Венгрии Бату вынужден был подавлять мятеж только что покоренных народов Поволжья. Вероятно, и позднее в различных областях Волжской Булгарии продолжали вспыхивать отдельные выступления. В течение всего своего правления Бату так и не подчинил окончательно северокавказские племена — аланов, черкесов и др.: их подчинение завершил уже в конце 1270-х годов его внук Менгу-Тимур. Непростая ситуация складывалась и на южном побережье Крыма — в течение ряда лет жители этой области находились в противостоянии с монголами. Сложная обстановка после завершения западного похода монголов привела к тому, что во многих областях власть правителя Улуса Джучи ограничивалась взиманием с них налогов и сборов.
1242–1243 годы можно считать «поворотной датой» в жизни Батыя: он наконец-то вернулся в низовья Волги и начал принимать у себя вассальных правителей и послов иностранных государей. Однако его контакты с вассалами и дипломатами исчерпывались тем, что он выслушивал их и отправлял в Каракорум — к великому хану, который и выносил решение в отношении каждого из прибывших!
Русские историки так описывают деятельность Бату, что создается впечатление — он занимался исключительно делами русских князей. Но это не соответствует действительности. Не меньшее внимание он уделял своим вассальным государствам в Поволжье, Иране, Закавказье и Малой Азии. Просто сложилось так, что русские князья не сразу пришли к мысли о сотрудничестве с Бату. Поэтому во многих городах были вначале поставлены наместники главы Улуса Джучи.
Первыми установили отношения с Бату князья Северо-Восточной Руси — Владимиро-Суздальского и Ростовского княжеств. Уже вскоре после возвращения Бату из Центральной Европы в его ставку прибыл Ярослав Всеволодович, новый великий князь Владимирский.
В сферу влияния Бату вошли и южнорусские земли, где его политика была более жесткой и решительной, чем в Северо-Восточной Руси. Наиболее известным из его деяний в этом направлении является загадочное убийство Михаила Черниговского в ставке Бату. Большинство историков при рассмотрении этого эпизода опираются на летописную «Повесть об убиении Михаила Черниговского» (конец XIII — начало XIV века), но это, скорее, прославление еще одного русского святого, а не отражение реальных обстоятельств. Якобы Михаил, явившись в ставку Бату, отказался выполнить обязательные ритуалы, сославшись на их противоречие христианской вере. Когда давление на него не прекратилось, он твердо сказал, что не отступит от веры своей и готов пролить за нее свою кровь. Это привело Бату в ярость, и он повелел казнить Михаила. Якобы его долго избивали, затем казнить его было поручено бывшему христианину по имени Доман. Тот отрезал голову святому мученику Михаилу и отшвырнул ее прочь. Такова версия «Повести об убиении Михаила Черниговского». Однако свидетельства современников и летописные сообщения позволяют представить несколько иное развитие событий.
Именно Михаил Всеволодович в 1239 году перебил монгольских послов, отправленных Мунке в Киев, после чего покинул город, спасаясь от монголов. Уже эти его действия должны были настроить Бату против него. Кроме того, Михаил соперничал за обладание Киевом с Ярославом Владимирским. Весьма вероятно, что Ярослав, стремившийся сосредоточить в своих руках власть над всей Русью, сумел настроить Бату против своего соперника, который, вероятно, и явился к наследнику Джучи, чтобы получить киевский престол. Вероятнее всего, в этом вопросе Бату принял сторону Ярослава Владимирского. Надо отметить, что все, находившиеся в ставке монгольского правителя, пользовались его гостеприимством, поэтому любые ссоры в ней были запрещены.
По монгольским обычаям, иностранный правитель или дипломат, выказавший уважение к изображению Чингисхана и исполнивший священные ритуалы, временно становился подданным монгольского великого хана, приобщаясь к имперской элите, и в качестве такового пользовался теми же правами и привилегиями, что и сами монголы. В «Повести об убиении Михаила Черниговского» сообщается, что князь отказался поклониться огню и языческим богам. Вполне вероятно, что он по какой-то причине не совершил поклонения статуе Чингисхана. Не исполнивший обязательных ритуалов чужестранец не воспринимался монголами как член имперской системы, соответственно, Михаил остался чужим и не мог считаться гостем Бату. Поэтому сторонники Ярослава Владимирского (сам он в это время уже находился в Монголии) получили возможность поступить с черниговским князем по своему усмотрению. На это же косвенно указывает тот факт, что Михаил был убит в ставке Бату, а не отправлен в Монголию к великому хану: следовательно, наследник Джучи не распространил на него монгольскую юрисдикцию. Такая версия этой истории кажется более вероятной.
Большинство областей, находившихся под властью Даниила Романовича Галицкого и его брата Василька Волынского, перешли во владения монголов. Во время нашествия Бату на Галицко-Волынскую Русь Даниилу удалось счастливо избежать гибели и плена, найдя убежище в Венгрии, а его брат укрылся в Польше. После возвращения первоочередной задачей Даниила стало восстановление разрушенных городов и сел. От этой непростой заботы его то и дело отвлекали конфликты с претендентами на Галицкий стол. Лакомый кусок не давал покоя тем, кто видел себя на месте Даниила, а вскоре он получил известие о том, что его хочет видеть Бату.
Реакцией его было бегство из собственной резиденции. Он укрылся у брата, но спустя время все-таки принял решение прибыть в ставку правителя Улуса Джучи. Этот визит Даниила к Бату представлен в Ипатьевской летописи как бесконечная череда унижений галицкого князя монголами. Ему нужно было сделать все то, чему противилась его христианская душа, но делать было нечего. Поклониться изображению Чингисхана, став на оба колена, пройти между огней, чтобы «очиститься», преклонить колено перед шатром Бату и, стоя на коленях, общаться с самим правителем Улуса Джучи — Даниил все это исполнил. Бату не мог не оценить стремления галицкого князя найти общий язык с монголами — особенно после его прежних попыток уклониться от встречи. Исполнив обязательные ритуалы, Даниил, согласно монгольским обычаям, приобщился к монгольской имперской системе и, став одним из представителей правящей элиты, получил право на определенные привилегии, одной из которых являлось питье кумыса. Это стало еще одним испытанием для Даниила Романовича — «западника» и православного христианина, поскольку питие кумыса он воспринимал как отказ от веры. В этой ситуации Бату проявил себя мудрым хозяином. Монгольский правитель мог не понять нравственных мучений Даниила, однако от его внимательного взора не ускользнула реакция князя на кумыс: когда тот направлялся «на поклон» к Боракчин, супруге Бату, ему была вручена чаша вина со словами: «Не привыкли вы пить кумыс, пей вино!» Очевидно, Бату хотелось любым способом найти общий язык с правителем Галицко-Волынской Руси.
