Герат представлял собой одну из величайших метрополий мусульманского Востока, и в руки завоевателей попала богатейшая добыча. Вся страна без боя перешла под контроль Чагатаидов. Тимура вдохновлял вкус победы. Именно в этой кампании он проявил невиданную жесткость, чтобы показать, что любая попытка сопротивления заведомо обречена. Жестокость в те времена была привычной, но она никогда не свидетельствовали в пользу тех, кто ее проявлял. Поэтому все, кто примкнул к Тимуру, почувствовали себя обманутыми. Покоренные народы, за счет которых существуют завоеватели, рано или поздно снова пожелают обрести свободу. Очень скоро становится понятна цена утраченной свободы, и иностранная оккупация быстро превращается в тяжкое бремя даже тем, кому она казалась сначала желанной. Поэтому, пока убитый горем Тамерлан находился в Трансоксиане, где умерла его любимая дочь, тюрко-монгольские эмиры сделали попытку объединиться и стряхнуть с себя чужеземное иго.
Эта попытка была жесточайшим образом подавлена. Страна была обречена на разорение, полное и окончательное. В источниках сказано очень определенно: на земле найдется не много мест, познавших такие опустошения. Тимур же, воспользовавшись тем, что страна как бы застыла в ужасе, спокойно вступил в Кандагар, а потом несколько месяцев отдыхал в Самарканде. Даже он был измотан этим походом. В перерывах между походами великий эмир трудился над усовершенствованием системы управления государством, укреплением армии, а также занимался общественно-полезными делами. Разумеется, не обходилось без того, чтобы не приструнить какое-нибудь взбунтовавшее племя. Когда возникала такая необходимость, Тимур отряжал карателей для его вразумления.
Аппетит растет во время еды. Чем далее, тем становилось очевиднее, что Тамерлан не удовольствуется завоеваниями в странах, соседствовавших с Трансоксианой, и постарается подчинить себе Иран целиком. В начале 1386 года он отправился в новый поход. Луристанские кочевники, не признававшие ничьей власти и не упускавшие случая пограбить, напали на караван паломников, возвращавшихся из Мекки. Это стало формальным поводом для выступления Тамерлана — он якобы хотел наказать преступивших закон гостеприимства. Конечно, предпринять эту кампанию Тимур планировал раньше и совершил бы ее безо всякого предлога, но случившееся сделало поход неизбежным. Когда Тимур подступил к Султании
[26], находившийся там Ахмед Джалаирид сбежал.
Желание жить перевесило чувство собственного достоинства. Побег дал повод Тимуру презирать Ахмеда Джалаирида. Великий эмир всегда считал персов людьми, обделенными воинской доблестью, а значит, ничтожными. Тем не менее Ахмед Джалаирид был храбр и упорен; он покровительствовал ученым и поэтам, что, впрочем, не мешало ему оставаться беспринципным, жестоким и подозрительным до безумия: он дошел до того, что стал подозревать всех без исключения и, заботясь о личной безопасности, велел перебить все свое окружение. После взятия Султании Ахмед поселился в Тебризе, в Азербайджане. Но тут этот величественный город пережил опустошительный набег золотоордынского хана Тохтамыша, которого поддерживал Тимур. Джалаирид снова бежал, теперь — в Багдад.
В начале зимы великий эмир бросил свое войско на Грузию. Это был его первый опыт войны с христианами. Посему он не преминул объявить «священную войну», чем до этого не злоупотреблял. Грузины — народ крепкий, они отличался стойкостью, безумной храбростью и верностью своей религии, которой не утратили, оказавшись в мусульманском окружении. При этом Кавказ в целом для конной армии подходил не больше Эльбруса. К тому же, к этим трудностям нужно добавить время года — зиму. Но великий эмир трудности любил. Он и своих людей приучил к тому, что в их преодолении есть некое пьянящее чувство победы над самими собой, а это — первый шаг на пути к победе над неприятелем.
Грузинская кампания оказалась трудной, долгой, кровопролитной, как и война за Мазандеран. Карс был стерт с лица земли. Тбилиси взят штурмом. Сожженные и разоренные села и устлавшие дороги окоченевшие трупы соотечественников принудили царя Баграта V прикинуться сторонником ислама, чтобы наконец обрести мир и спасти себе жизнь. Решив, что плохой мир лучше войны, он и принял такое решение. Грузинские отряды были включены в состав войск Тимура, одни — силою, другие — убеждениями. Хотя о своей капитуляции Грузия не заявляла никогда.
Казалось, все планы Тимура воплощаются в жизнь. Ничего непредсказуемого: выбранная цель подвергается жесткой, хорошо продуманной атаке. Стратегия зависит от коварства и силы противника и условий ведения боевых действий. После долгих изнурительных походов, как и после коротких, но полных кровопролитием и жестокостью, Тимур любил расслабляться на охоте. Во время одной из них ему сообщили о приближении войск Тохтамыша, многим обязанному Тамерлану. Но, как представителю Золотой Орды, ему ничего не оставалось, как только разделить точку зрения своих двоюродных братьев, а они права Тамерлана на владение Азербайджаном не признавали. К тому же статус великого эмира таил в себе, на взгляд Тохтамыша, некую двусмысленность. Не являясь потомком Чингисхана, сын Тарагая ханом не являлся и правил, по его же собственным словам, лишь от имени Чингизидов, иначе говоря, только прикрываясь монгольской законностью. А Тохтамыш считал, что только он сам в этот период мог по всей справедливости претендовать на наследство великого завоевателя. Поэтому эмир Тимур по сути представлял собой вассала хана настоящего. В летописях написано, что в Тохтамыше течет кровь Чингисхана, значит, Тимур должен признать его верховенство.
Выступление Тохтамыша окончилось поражением и отступлением войск хана. Его самого и его воинов никто не преследовал. Тимур даже направил хану грамоту, содержавшую весьма сдержанные упреки, скорее ласковые, чем сердитые. Почему? Некоторые исследователи утверждают, что он проявил к Тохтамышу уважение как к Чингизиду. Возможно, но более вероятно, что тогда сын Тарагая уступил чувству приязни, которое у него всегда брало верх над злобою. Он ведь действительно хорошо относился к Тохтамышу. Однако большая дружба грозила перерасти в нечто противоположное. Но возможно и другое объяснение: в тот момент мысли Тимура были уже заняты новыми планами по расширению своих владений.
После грузин настала очередь туркменов. Край надлежало усмирить. Кочевые тюрки, туркмены, разбойничали почти на всех высокогорных плато Азербайджана и Армении. Великий эмир воплотил и эти планы в жизнь и направил свой взор на Персию. В октябре-ноябре 1387 года Тимур пересек границу Музаффаридского царства
[27]. С быстротою, поразительной даже для нашего времени, он всего за один переход преодолел все полторы тысячи километров, отделявших его от Исфагана, и между делом захватил Хамадан. Ни осады, ни штурма не было: губернатор Хамадана Музаффар-и-Каши просто вынес ему ключи от города. Градоначальник с помощниками явился к Тамерлану с визитом. Желая произвести на гостей благоприятное впечатление, тот оказал им радушный прием, пригласил к столу и за трапезой договорился с ними о величине оброка. После этого великий эмир торжественно въехал в город и, осмотрев его, покинул, оставив в цитадели свой гарнизон.
